| | От | Pout |  |
| К | Георгий |  |
| Дата | 09.05.2002 17:46:37 |  |
| Рубрики | Образы будущего; |  |
меняю Крылова на "страну Оз" :))
... все Крылов, Крылов...понимаешь.
Вот сейчас читаю тот альманах про "русский характер". Может быть,наша
Ольга прокомментирует(она кажется что-то подобное сюда постила - статью
Анны Вежбицкой про национальный характер,проявляющийся в русском языке,о
специфически"русских"словах.
Хоть и лапидарно там авторами написано про"обломовщину"и"вечный русский
авось",,но собранное в систему звучит впечатляюще.
....
для носителей русского языка кажется очевидным, что психическая жизнь
человека подразделяется на интеллектуальную и эмоциональную, причем
интеллектуальная жизнь связана с головой, а эмоциональная - с сердцем.
Мы говорим, что у кого-то светлая голова или доброе сердце; запоминая
что-либо, храним это в голове, а чувствуем сердцем; переволновавшись,
хватаемся за сердце. Нам кажется, что иначе и быть не может, и мы с
удивлением узнаем, что для носителей некоторых африканских языков вся
психическая жизнь может концентрироваться в печени, они говорят о том,
что у кого-то <?умная печень> или <?добрая печень>, а когда волнуются,
подсознательно чувствуют дискомфорт в печени. Разумеется, это связано не
с особенностями их анатомии, а с языковой картиной мира, к которой они
привыкли.
Наиболее важные для данного языка идеи повторяются в значении многих
языковых единиц и являются поэтому <?ключевыми> для понимания картины
мира
...
В числе речевых навыков, необходимых при общении, человек осваивает то
или иное количество <?ласкательных обращений>. Может показаться, что
ласкательные обращения как таковые мало содержательны, что все зависит
от того, какое чувство вкладывает в них говорящий, как, когда, с какой
интонацией он их произносит. Многие из них, например, дорогоймилая,
легко утрачивают интимный характер и употребляются по отношению к
малознакомым людям, что, правда, иной раз вызывает их раздражение.
Среди русских ласкательных обращений есть одно, которое стоит особняком.
Это одно из главных и, несомненно, наиболее своеобразное русское
обращение- родной, родная (у него есть вариант родненький и еще ряд
производных). В основе слова родной лежит совершенно особая идея: я к
тебе так отношусь, как будто ты мой кровный родственник. За пределами
славянских языков трудно найти что-нибудь похожее. Оно отличается от
других обращений в первую очередь даже не столько <?градусом>, сколько
особым эмоциональным колоритом. Родной, родная выражает не столько
романтическую влюбленность или страсть, сколько глубокую нежность,
доверие, ощущение взаимопонимания и душевной близости. Так, в фильме
<?Друзья и годы> по сценарию Л. Зорина одна из героинь обращается к
любимому человеку: <?Родной!> - и потом, как бы прислушавшись к себе, с
облегчением и радостью говорит: <?Ты действительно родной!> За этим стоит
не только то, что он (в отличие от другого, <?отрицательного> героя) не
побоялся полюбить дочь <?врага народа>, но и то, что, встретившись после
долгой разлуки, он и она по-прежнему понимают друг друга с полуслова, им
легко вместе, они могут болтать о любых пустяках и при этом их беседа
полна сокровенного смысла. И еще она явственно ощущает, что он стал
неотъемлемой частью ее мира, как бы частью ее самой (ср. цветаевское ты,
что руки мне родней).
Хотя родной гораздо меньше, чем другие любовные слова, связано с
эротикой, степень интимности этого слова выше, чем у стандартных
любовных обращений милый или даже любимая. Оно едва ли уместно в начале
романа, даже если уже могут быть произнесены два других слова. А
некоторые люди утверждают, что вообще не имеют слова родной в своем
любовном лексиконе, так как оно кажется им шокирующе откровенным. Кроме
того, в отличие от большинства ласкательных обращений, которые выражают
лишь собственную эмоцию говорящего, родной скорее всего предполагает
симметричность в отношениях: едва ли может быть родным человек, который
тебя родным не ощущает.
Поскольку в слове родной на первом плане не факт родства, а ощущение
органической связи, это слово свободно употребляется и для описания
отношения к людям, не являющимся кровными родственниками. Для русского
языка родными можно стать. В любви возможна и безграничная телесная
близость, и слияние душ, и максимальный уровень взаимопонимания, ср.:
Раз Катя даже заплакала, - а она никогда не плакала, - и эти слезы вдруг
сделали ее страшно родною ему, пронзили его чувством острой жалости и
как будто какой-то вины перед ней.
(И. Бунин, Митина любовь)
Можно было бы допустить, что слово родной - просто случайная причуда
русского языка, если бы метафора кровного родства не была представлена
чрезвычайно широко и в ассортименте русских разговорных и просторечных
обращений к незнакомым людям. За пределами славянских языков вряд ли
отыщется такое изобилие подобных обращений: отец, папаша, мать, мамаша,
сынок, дочка, сестренка, браток, брат, братцы, тетка, дядя, дед,
бабушка, бабуля, внучка и т. д. Даже в стертом, ритуальном употреблении
термины родства создают своеобразный эффект. Вступая с собеседником в
квазиродственные отношения, говорящий не оставляет ему выбора: назначая
человека, например, своим дядей, он сам как бы временно становится его
племянником и ожидает от него суррогата соответствующих чувств. Этим он
дружелюбно посягает на внутренний мир адресата обращения. Эта навязанная
задушевность не всегда приятна; поэтому, например, в ответ на обращение
мамаша довольно часто можно услышать: <?Сынок нашелся!>
Обезоруживающая, возникающая на пустом месте доверительность родственных
обращений, особенно некоторых из них, например сестренка или отец,-
совершенно особое явление. Исключая заигрывание, они все же звучат
весьма интимно. Этим они отличаются от фамильярных обращений типа милая
или английского sweetheart по отношению к незнакомым людям, которые хотя
и сокращают дистанцию против воли адресата, но не диктуют ему его
собственную ответную интонацию, а всего лишь простодушно выражают
симпатию говорящего, ничего не требуя взамен.
Итак, для русской культуры родственные отношения обладают не только
огромной ценностью, но и чрезвычайной эмоциональной насыщенностью. При
этом любовь к своим совершенно не сопровождается равнодушием или
недоброжелательством по отношению к чужим. Напротив того, родственная
теплота служит образцом доброго отношения к людям вообще. Здесь русский
язык подтверждает традиционное представление о широте и щедрости русской
души.
....
....
Чувство обиды кажется нам настолько естественным и повседневным, что мы
с удивлением обнаруживаем отсутствие точного эквивалента этому слову,
например, в английском, французском или немецком языке. Действительно,
такие слова, как англ. to offend, offense, франц. offenser, offense,
нем. beleidigen, Beleidigung, иногда приводимые в словарях в качестве
перевода слов обидетьобида, на самом деле имеют значение,
соответствующее русскому оскорбить, оскорбление, т. е. заключают в себе
совсем иной концепт, в центре которого находится представление не о
справедливости, а о чести.
Еще более специфичным, чем обидетьсяобида, является русское слово
обидно. Если слово обидеться описывает отношение обиженного к
<?обидчику>, то в обидно акцент перемещается на состояние обиженного.
Чувство, называемое словом обидно, возникает, когда подвергается
унижению, осмеянию или просто недооценивается что-то данному человеку
дорогое. Обидно в конструкции с подчиненным инфинитивом совершенного
вида (Как обидно заболеть в первый день каникул!) имеет несколько иное
значение и сближается с другим труднопереводимым словом угораздило.
Слово обидно переводится на западные языки лишь в той мере, в какой оно
синонимично жалко (англ. it's a pity, франц. c'est dommage, нем. Schade,
итал. peccato и т. д.). Не менее специфичными и с трудом поддающимися
переводу являются слова совестнонеудобно, связанные со словом обидно
семантикой щепетильности.
...
идея непредсказуемости мира оборачивается непредсказуемостью
результата - в том числе, собственных действий. Русский язык обладает
удивительным богатством средств, обеспечивающих говорящему на нем
возможность снять с себя ответственность за собственные действия:
достаточно сказать мне не работается вместо я не работаю или меня не
будет завтра на работе вместо я не приду завтра на работу, употребить
слово постараюсь вместо сделаюне успел вместо не сделал. Целый пласт
слов и ряд <?безличных> синтаксических конструкций, в которых они
употребляются, содержит идею, что с человеком нечто происходит как бы
само собой, и не стоит прилагать усилия, чтобы нечто сделать, потому что
в конечном счете от нас ничего не зависит. Наиболее распространенной
является конструкция с дательным падежом субъекта: <?мне> удалось,
привелось, довелось, пришлось, случилось, посчастливилось, повезло. К
ней близка конструкция, в которой субъект обозначается именем в
родительном падеже с предлогом у: <?у меня> не получилось, не вышло, не
сложилось; у меня появилась стиральная машина. Возможна также
конструкция с винительным падежом субъекта: <?меня> угораздило.
Представление о том, что нечто происходит с человеком <?как бы само
собой>, столь укоренено, столь естественно для русской языковой картины
мира, что оно может выражаться не только полнозначными словами и
синтаксическими конструкциями, но также и специальными
словообразовательными моделями, например: зачитался, заработался,
засиделся в гостях - и поэтому не сделал чего-то, что должен был
сделать, но как бы не по своей воле, и, тем самым, не по своей вине.
...
==========