ОтСтарикОтветить на сообщение
КAllОтветить по почте
Дата15.12.2007 16:44:18Найти в дереве
РубрикиWWII; Танки; Память;Версия для печати

Эксклюзив специально для ВИФ-2НЕ. "Ротмистров о Прохоровке"

Это черновой отрывок из воспоминаний кавалера ордена Ленина, генерал-лейтенанта Н.Г. Орлова, относящийся к вопросу, часто обсуждаемому на форуме:

В памяти сохранился военно-научный семинар по проблеме применения танковых войск в обороне. Это был своеобразный «круглый стол». Во главе его П.А. Ротмистров. Его помощник, И.Е. Крупченко горазд по исторической части. Он и обратился с неожиданным вопросом:
- Товарищ маршал, в чем же главная причина того, что 5 гв. ТА, обладая превосходством в танках, не сумела разгромить ударную группировку Гота под Прохоровкой? И можно ли считать успешным контрудар, если поставленная фронтом задача выполнена не была?
Иван Крупченко мужик был смелый. Ставил, как теперь говорят, острые вопросы, прямо «под дых». Маршал ведь мог и не сдержаться.
- Что значит «превосходство»? Это как считать это превосходство. Если против одного петуха выступят пять цыплят, то на чьей стороне будет превосходство, как думаете?
- Ну в армии было все-таки с приданными частями четыре танковых и механизированный корпус. Это же сила!
- Конечно! Никто не будет с этим спорить. Но давайте посмотрим на танки. К 12 июля в строю во всех корпусах было 830 танков и САУ. Это сила! Силища. Но из них Т-34 составляли 463 машины – чуть больше половины, затем легких Т-70 – 301 шт, Мк-4 – 25, СУ-76 – 15, СУ-122 – 25. Из общего числа до 350 – это легкие машины и САУ. Это одно. Второе. Непосредственно на прохоровском направлении у нас было только 590 боевых машин трех танковых корпусов (18-го, 29-го и 2-го гвардейского). Танковая группировка немцев, как известно, содержала до 580 танков и штурмовых орудий. Причем среди них было 260 модернизированных танков Т-4 с длинноствольной пушкой 75-мм калибра, и 40 танков «тигр» с 88-мм пушкой которые способны были поражать наши танки с дистанции 1,5 – 2 км. Наш Т-34 мог вести борьбу с Т-4 только на дальности не более 600-800 м. Так что задумайтесь все над этим обстоятельством.
- Что же касается того, был ли контрудар успешным или нет, я скажу так, - продолжал маршал. – С точки зрения глубины продвижения – нет. С точки зрения разгрома танкового корпуса СС – тоже нет. А вот с точки зрения, что армия закрыла брешь и остановила продаижение врага в самый критический момент, сорвала замысел Манштейна прорваться к вдоль железной дороги Курску, – успех несомненный. Угроза прорыва 11-го июля была велика. Напомню, речь шла о возможном окружении войск Воронежского фронта.
- А вот вы, товарищ маршал, писали, что немцы потеряли тут около 400 танков и САУ. Это реальная цифра? Как ее считали? Поле боя-то за немцами осталось.
- Считать ее абсолютно реальной нельзя. Она взята из отчета штаба армии, а там она складывалась из донесений, полученных снизу. А как бывало? По одному и тому же танку бьют и артиллеристы, и танкисты, и пехота из противотанковых ружей, да и летчики тоже. Танки подрываются на минахю Не всегда удавалось просеять информацию, вот каждый и приписывал подбитие одного и того же танка себе.
И было еще одно важное обстоятельство. У немцев была очень хорошая эвакуационная служба. Ремонтировали они свои танки не как мы, на передовой, а в тылу. И ремонтировали много что и хорошо, хоть и долго. Думаю, что со временем немецкие историки докопаются до истинных цифр потерь, но вряд ли они будут сильно отличаться от приведенных нами.
- Как вы оцениваете условия ввода танковой армии в сражение? – Спросил кто-то из задних рядов.
- Получилось так. Планировали одно, а получили по факту совсем другое. Что я имею в виду? Ну скажем, собранная для поддержки армии артгруппировка была немцами свернута 11-го. Рубежи и время вода в сражение изменялись дважды. Приданная армии мощная истребительно-противотанковая артбригада в армию не поступила даже к концу прохоровского сражения. Не прибыл до начала удара и тяжелый самоходно-артиллерийский полк СУ-152 («тигробоев»), который был придан армии командованием фронта. И наконец, местность была очень неблагоприятна для наступления. И напротив, удачная для обороны.
В конце семинара кто-то поставил вопрос таким образом:
- Так как же удалось остановить такую мощную танковую группировку Гота в таких сложных условиях и в такой оперативной обстановке?
- Мужеством, стойкостью и массовым героизмом и несгибаемой волей к победе советского танкиста. Это он, несмотря на все наши ошибки и просчеты, смертию смерть поправ, остановил гитлеровские орды. Это он закрыл своей грудью брешь в судьбоносного значения. Я склоняю голову перед всеми, кто пал за Отечество на Прохоровском поле.
И после небольшой паузы, продолжил:
- Есть в зале кто-нибудь из участников Курской битвы? – поднялось несколько рук. – А кто-нибудь, кто был под Прохоровкой в июле 1943-го есть?
Нашлись и такие. Шел 1963 год. Примазался к ним и я, хоть и не как боец, а как сопричастник. Меня, тогда старшего лейтенанта, судьба двинула в тот момент с должности начальника штаба 45-го гв. танкового полка из 3-го Сталинградского мехкорпуса в штаб бронетанковых и механизированных войск Степного фронта.
По долгу службы я хорошо знал и 5-ю гв. ТА, поскольку она была первоначально в составе нашего фронта.
После прохоровской битвы начался разбор, почему армия понесла такие большие потери? Почему на поле боя осталось так много сгоревших танков?
Для ответа на них была сформирована исследовательская группа, в составе 15-20 человек, которую каким-то образом вошел и я.
- Ваше впечатление о прохоровском поле, - спросил нас маршал?
«О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями…», - хотел продекламировать я, но сдержался:
- Когда мы исколесили это поле, то нас переполняли два чувства. Горечь от того, как много сожженных и подорванных наших танков было на нем. И Гордость от того, что это был последний рубеж, курский Рубикон, который не преодолели немецкие орды.

Приведен просто для информации, как кусок рабочих материалов.