От о. Владимир К All Дата 22.02.2005 11:54:18 Рубрики История; Памяти возлюбленного Государя... Из рассказа флигель-адъютанта В. В. Свечин, хорошо знавшего Государя по своей службе в Преображенском полку, "В лазарете" (Париж, 1933): "Зима 1914 года. … я дежурил при Государе через день и сопровождал Его Императорское Величество при поездках по госпиталям и лазаретам, … Сопровождая таким образом Его Величество в его поездках по лазаретам, я имел неоднократно случай наблюдать, какое глубокое впечатление производил на него вид тяжело раненных, ампутированных, ослепших и изуродованных, еще так недавно вполне здоровых людей, принесенных в жертву молоху войны, столь всегда противной сердцу Государя. Впечатление это бывало настолько сильно, что, несмотря на присущие Государю выдержку и самообладание, он иногда не был в силах скрыть своего душевного волнения. И надо было видеть его глаза, когда, переходя от койки к койке, он склонялся над несчастными страдальцами и заботливо расспрашивал о их ранениях и сражениях, где они были ранены, интересовался, какой они части, какой губернии, есть ли семья и т. д. Я, который знал его глаза и столько лет уже ими постоянно любовался и, казалось, вполне их изучил, - я всякий раз в лазаретах поражался их новой скорбной красотой. Не могу выразить словами, сколько было в них сострадания и любви к ближнему. Всегда прекрасные, но обыкновенно нелегко проницаемые, они были в это жестокое время истинным отражением его благочестивой христианской души и в них нетрудно было разглядеть, какие сокровенные струны затронула навязанная ему ужасная война, и понять, какой искренней и великой печалью звучали эти невидимые струны... В день своего отбытия в Петроград Государь Император повелел мне остаться еще несколько дней в Москве, дабы объехать не осмотренные лазареты и, в первую голову, побывать в том, который Его Величество посетил перед самым его отъездом. - Мне пришлось сейчас торопиться, - сказал Государь, - и я опасаюсь, как бы кого не обидел, обойдя тяжело раненых и наградив случайно менее достойных... Поезжайте и проверьте и если такие случаи обнаружите, то исправьте мой грех и обласкайте от моего имени обойденных. Эти простые слова Русского Императора, запечатлевшиеся в моем сердце, - как решительно рассеивают они возведенную врагами и недоброжелателями на него клевету о присущем ему будто бы бессердечии и безразличном отношении к участи и страданиям своих подданных! На другой день после отъезда Их Величеств из Москвы я поспешил с утра в указанный мне лазарет, Дабы как можно скорее исполнить возложенное на ^еня Государем поручение. Тяжело раненых, не получивших из рук Его Величества Георгиевских медалей, по проверке, оказалось немного - всего лишь несколько человек. Передавая им от имени державного вождя русской армии медали, я старался объяснить им, сколь велика была проявленная в отношении их Государем заботливость и милость, и должен сказать, что все до единого искренно и всем сердцем реагировали на мои слова и многие со слезами на глазах просили меня благодарить Государя. Привыкший разбираться в солдатских настроениях, я утверждаю, что никакой фальши во всем том, что мне довелось слышать и видеть не было: простые солдатские сердца под благотворным действием царского внимания и ласки раскрывались, как полевые цветы под действием животворящего солнца... … Исполняя повеление Государя, я уже посетил все палаты, в которых по справкам, наведенным у администрации лазарета, находились те обойденные, о коих вспомнил и позаботился Государь. Раздав им медали и передав царский привет, я собирался покинуть лазарет, когда неожиданно прибежавшая в переднюю запыхавшаяся сестра милосердия, видя, что я уже в пальто, кинулась ко мне и, несмотря на присутствие старшего врача и старшей сестры, очевидно боясь, как бы я не уехал, непосредственно обратилась ко мне со следующими словами: - Господин полковник, ради Бога, не уезжайте, ради Бога, вернитесь еще в нашу палату... У нас там тяжко контуженный, он страдает ужасно, хуже иных ампутированных, а вместе с тем его забывают, и Государь Император ему медали не дал, и вы сейчас прошли мимо, его не заметив. Пожалуйста, вернитесь! Он такой несчастный, - прибавила она, с трудом владея своим волнением. … Подойдя к контуженному, я увидел одно из тех хороших, открытых, привлекательных простонародных лиц, которые особенно часто встречаются среди жителей Полтавской, Черниговской и других малороссийских губерний, всегда дававших прекрасных солдат. Он был бледен, как полотно его рубашки, и худ до чрезвычайности, впавшие глаза казались погасшими, губы были совершенно белы. Несчастный был контужен в спинной хребет и страдал невероятно. По мнению врача, на выздоровление он имел очень мало шансов. - Почему же ты не сказал, что так серьезно болен и так сильно мучаешься? Ведь сейчас, когда я был в палате, я сказал, что прислан к вам Государем Императором, чтобы наградить всех тяжелых, кого Его Величество невольно пропустил, и громко спросил: "Кто тяжелые?" Почему же ты о себе не заявил? Или ты не слышал, что я говорю, или не понял? - Никак нет, Ваше Высокоблагородие, - все слышал и все понял, - ответил он мне хотя и слабым голосом, но вполне отчетливо. Я не смел... Начальство, думал, само знает, кого треба наградить: коли заслужил, то дадут миндаль, а коли не дают - значит не заслужил. А также думал, что награждают тех, у кого отрезани чи рука, чи нога. У меня же, слава Богу, оне цилы, а що дуже болит, да ломит, - то Божья воля... Глубоко расстроганный таким невероятным смирением, я приколол к его рубахе Георгиевскую медаль и сказал, что передаю ему от имени Государя Императора особо сердечное спасибо за службу и за тот геройский дух, который он сохранил среди страданий. Тогда его взоры оживились, в них появился внезапно огонек, и среди торжественной тишины, царившей в это время в палате, с неожиданной силой прозвучали те замечательные слова, которые, как я сказал, врезались в мою память и которых поныне, несмотря на протекшие годы, не могу хладнокровно вспоминать. - Покорнейше благодарю, Ваше Высокоблагородие... - начал он, но засим, видимо от волнения и под влиянием сильных болей, забывая обычные уставные формулы, он продолжил, пересыпая русскую речь малороссийскими словами, просто, душевно. - Премного благодарны Государю Императору за их милость... Нам тут хорошо - уход, что за господами... А они, Государь-то, и так нас наградили, що нас грешных посетили... - Ваше Высокоблагородие, - продолжал он, все более и более волнуясь, - у Государя такие глаза, що в жисть не бачил - до смерти не забуду. Люди говорили, що ему до нас дила нет... Теперь я знаю - то злодеи, хуже немца - все брешут... Уж мене теперь сего не скажут... Колы Бог даст, выдужаю ~ убью всякого, хто скаже що такое подобное... Я видел его глаза и знаю теперь правду. В них слезы были, вот те Христос, сам видел. Сказать - не поверят: Царь, Император Рассейский, да плаче... Смотр ил на нас, искалеченных, и плакал... Знать, жалел. Видно, правду в полку учили, когда сказывали, що мы для него, як дети. Как есть отец по детям и плаче... Ваше Высокоблагородие, помирать буду - не забуду его глаз... Как посмотрил на мене, проходя, точно солнышко в душонку мою заглянуло, ажно жарко стало, и бо-лесть как будто полегчала. Верите ли, Ваше Высокоблагородие, до сих пор все вижу его глаза! Я не один так говорю - спросите, Ваше Высокоблагородие, кого угодно из наших ребят - уси то же скажут... В эту минуту с разных сторон палаты послышались многочисленные голоса: - Так точно, Ваше Высокоблагородие, верно, это так, одно слово - правда, покорнейше благодарим Его Императорское Величество... Пошли им Господь здоровья. Все, кто был в силах, приподнялись на койках,осеняли себя крестным знамением, у многих на глазах были слезы. Не зная, как еще выразить мое восхищение несчастному страдальцу и настоящему герою-солдату и в то же время истинному христианину, я троекратно его поцеловал и перекрестил, сказав ему, что делаю это от лица Государя". От Никола Чехов К о. Владимир (22.02.2005 11:54:18) Дата 23.02.2005 08:47:41 Re: Памяти возлюбленного Дорогой батюшка! Лично у меня в отношении Царя-мученника тоже самые тёплые чувства какие только могут быть к святому, и в отношении всех наговоров и наветов на него тоже "знаю - то злодеи, хуже немца - все брешут...", но вот один вопрос таки меня мучает: а так ли была необходима та война, в которую Россию буквально насильно втянули западные империи? Спаси Христос. От р.Б. Олег Ч. К Никола Чехов (23.02.2005 08:47:41) Дата 28.02.2005 12:49:15 Re: Памяти возлюбленного >Дорогой батюшка! >Лично у меня в отношении Царя-мученника тоже самые тёплые чувства какие только могут быть к святому, и в отношении всех наговоров и наветов на него тоже "знаю - то злодеи, хуже немца - все брешут...", но вот один вопрос таки меня мучает: >а так ли была необходима та война, в которую Россию буквально насильно втянули западные империи? >Спаси Христос.
Уважаемый Николай, я вам так скажу, а была бы 2 мировая война с ее многочисленными жертвами, если бы Николай II довел дело до конца? Потерпи тогда немного, да, потеряли бы мы людей не мало, но не такими жертвами и разрушениями как в ВОВ. Тем более уже к 1914 году успех был уже на нашей стороне, одно из серьезных сражений под Августовым было выиграно нами. Не настолько Россия была не подготовлена к войне, просто враг был силен, но его силы к 1914 году уже истощались, а вот у России был резерв и причем огромный резерв. Недавно нашел подтверждение моим мыслям, даю ссылку, где кстати есть ответы и на ряд других, интересующих вопросов прочитайте статьи Солоневича по этому поводу. Особенно "Миф о Николае II", приводить не буду там много чего можно будет привести.
С уважением р.Б. Олег Ч.
От о. Владимир К Никола Чехов (23.02.2005 08:47:41) Дата 23.02.2005 12:31:15 Re: Памяти возлюбленного >Дорогой батюшка! >Лично у меня в отношении Царя-мученника тоже самые тёплые чувства какие только могут быть к святому, и в отношении всех наговоров и наветов на него тоже "знаю - то злодеи, хуже немца - все брешут...", но вот один вопрос таки меня мучает: >а так ли была необходима та война, в которую Россию буквально насильно втянули западные империи? >Спаси Христос. Из книги Петра Валентиновича Мультатули "ГОСПОДЬ ДА БЛАГОСЛОВИТ РЕШЕНИЕ МОЕ... Император Николай II во главе действующей армии и заговор генералов": Император Николай II ясно осознавал всю неподготовленность России, военную, внутриполитическую, экономическую, к всеобщей войне. Он был далек, в отличие от многих его современников, от идеи «маленькой победоносной войны». «Государь с полной ясностью осознавал, — писал генерал М.К. Дитерихс, — что в пределах земных причин и влияний общая европейская война во всех случаях будет грозить гибелью Родине». [11] Император с самого начала своего царствования неуклонно старался не допустить большой войны. Он понимал, что мир входит в совершенно новые реалии, и что большая война опасна для всего человечества. Этим были вызваны его Гаагские инициативы 1899 года, впервые на государственном уровне поставившие задачу ограничения вооружений и создавшие Гаагский международный суд. Эти инициативы были встречены большей частью иностранных правительств с иронией и недоумением. Император Николай II явил накануне мировой войны, поправшей все нормы человеческой морали, пример верховного вождя христолюбивого воинства, само понятие которого напрочь забыто вплоть до сегодняшнего дня. В 1907 году Императором был утвержден «Наказ Русской армии о законах и обычаях сухопутной войны», который являлся приложением к Уставу полевой службы. В Наказе говорилось: «1. Войска должны уважать жизнь и честь обывателей неприятельской стороны, а также религию и обряды веры. Всякий грабеж строго воспрещается под страхом тягчайших наказаний (вплоть до смертной казни). Раненые и больные военные чины подбираются с поля боя без различия принадлежности к какой-либо армии. С пленными надлежит обращаться человеколюбиво и предоставлять им полную свободу в отправлении религиозных обрядов. Содержать их так же, как содержатся чины русской армии. 2. Во время военных действий воспрещается применять яд или отравленное оружие, ранить или убивать неприятеля, который сложил оружие и сдался, атаковать или бомбардировать города, селения, жилища или строения, не занятые противником, захватывать и уничтожать неприятельскую собственность (если это не является военной необходимостью)».[12] Читая эти строки, понимаешь, что если бы изложенные в них принципы ведения войны были бы соблюдены воюющими сторонами в Первую мировую войну, то были бы невозможны военные преступления, начиная от Хатыни и Дрездена и заканчивая Багдадом и Белградом. Вся дальнейшая политика Николая II, особенно после русско-японской войны, была направлена на сохранение мира. В беседе с русским послом в Болгарии Неклюдовым Николай II сказал: «А теперь, Неклюдов, слушайте меня внимательно. Ни на одну минуту не забывать тот факт, что мы не можем воевать. Я не хочу войны. Я сделал своим непреложным правилом предпринимать все, чтобы сохранить моему народу все преимущества мирной жизни. В этот исторический момент необходимо избегать всего, что может привести к войне. Нет никаких сомнений в том, что мы не можем ввязываться в войну — по крайней мере, в течение ближайших пятишести лет — до 1917 года. Хотя, если жизненные интересы и честь России будут поставлены на карту, мы сможем, если это будет абсолютно необходимо, принять вызов, но не ранее 1915 года. Но помните — ни на одну минуту раньше, каковы бы ни были обстоятельства или причины и в каком положении мы бы ни находились».[13] Особенно миролюбие Царя сказалось во время Балканских войн, когда влиятельные силы в России требовали вмешаться в нее на стороне «православных братьев». Но миролюбивая политика не означала пассивности. Россия предпринимала огромные усилия, чтобы встретить войну готовой. Перед лицом военной опасности страна тратила огромные средства на оборону и развитие вооружений. Военные расходы России были самими высокими в Европе. В середине октября 1913 года была принята так называемая «Большая программа», призванная коренным образом переустроить русскую армию, доведя ее по всем показателям до современного уровня. Программа должна была быть выполнена к осени 1917 года. То есть Россия должна была быть готова к войне к тому году, когда она ее уже фактически проиграла. Б.М. Шапошников писал: «»Большая программа по усилению армии» была утверждена в октябре 1913 года и предусматривала проведение до осени 1917 года мероприятий по коренному преобразованию армии, особенно в области ее технического оснащения (количественное и качественное усиление артиллерии, развитие авиации, автомобильного транспорта и т.д.). С началом первой мировой войны выполнение программы было отменено». [14]
о. Владимир От Сергей Черкашин К о. Владимир (23.02.2005 12:31:15) Дата 23.02.2005 14:40:24 Re: Памяти возлюбленного Спаси Христос!
И ещё вопрос: Я военный, сегодня праздник - "день защитника Отечества", как к этому празднику относится Церковь ибо я слышал много мнений на сей счёт? Спаси Христос. От о. Владимир К Сергей Черкашин (23.02.2005 14:40:24) Дата 24.02.2005 20:59:02 Re: Памяти возлюбленного
>И ещё вопрос: Я военный, сегодня праздник - "день защитника Отечества", как к этому празднику относится Церковь ибо я слышал много мнений на сей счёт? Спаси Христос. Церковь всегда с большой любовью относилась к защитникам Отечества. Они ведь в некотором роде пребывают в христианском подвиге - готовы положить живот за други своя. Храни Вас Господь. о. Владимир
