История, она вся - из сослагательного наклонения. (*+)
ИСТОРИЯ ИМЕЕТ СОСЛАГАТЕЛЬНОЕ НАКЛОНЕНИЕ
Что важнее: покаяние или забвение
Наталья ИВАНОВА-ГЛАДИЛЬЩИКОВА
В "Пресс-центре" "Известий" прошел "круглый стол" "Новый взгляд на историю?" После его окончания обозреватель Наталья ИВАНОВА-ГЛАДИЛЬЩИКОВА задала несколько вопросов одному из участников - директору Института всеобщей истории РАН, ректору Государственного университета гуманитарных наук, академику Александру ЧУБАРЬЯНУ.
- Александр Оганович, можно долго рассуждать о том, каким в идеале должен быть учебник истории, но факт остается фактом: на том "историческом" заседании правительства премьер-министр предложил ограничиться всего тремя учебниками по истории. Это неизбежно означает возврат к госзаказу (и как следствие - борьбу за этот заказ, взятки, лоббирование того или иного издательства). Как же пробиваться новым учебникам?
- Что касается лоббирования, то это находится в структуре той жизни, которая нас окружает. Все усугубляется еще и тем, что учебники - необычайно прибыльная отрасль, и потому будет конкурс издательств. Очень важно, чтобы конкурс на учебники был действительно независимым, чтобы в нем мог участвовать и известный автор, и человек с улицы (если он написал достойный учебник). А потому в идеале имена участников должны быть под девизами, без "указания": "Петров - зять начальника управы". Что касается новых учебников, то любой учебник в нашей стране переутверждается каждые пять лет.
- И все-таки это ограничение - цифра три...
- Да она возникла совершенно случайно. Все признают: много учебников - это плохо. На заседании правительства была высказана крайняя точка зрения: давайте ограничимся одним учебником. Я решительно возразил против этого. Тогда Касьянов говорит: пусть их будет несколько, но все-таки не больше трех по каждому предмету. Выход - в большей демократичности и открытости в отборе. Наш институт подготовил пять учебников, в том числе по новейшей истории. А кроме того, двое наших молодых ученых собираются участвовать в конкурсе на учебник по русской истории. На те учебники, которые победят в конкурсе, правительство отпустит деньги. И на их выпуск, и на бесплатное предоставление в школы.
- Вы не считаете, что этот отказ от многообразия - не что иное, как возврат к старому?
- Да наоборот! Пафос премьер-министра был направлен против учебников, исповедующих устаревшие взгляды. Я считаю, что существует куда более важная проблема - разрыв между знаниями, которые получает выпускник в конце 11-го класса, и тем, что от него требуют на вступительных экзаменах. Этот разрыв и порождает репетиторство.Сдать экзамен по истории в вуз без этого невозможно.
- И что же с этим делать?
- Школа и вуз должны выработать единую шкалу требований. Моя идея такова: старшие классы обязательно должны быть профильными. Я решительный противник того, что все нужно изучить к 9-му классу, а в 10-м и 11-м долдонить то же самое. По-моему, в двух последних классах ребенок должен изучить курс всемирной истории, для того чтобы получить представление о том, что такое общий процесс. Мы могли бы подготовить такой курс. Тогда уже не встанет вопрос о разрыве между школой и вузом. Речь пойдет об уровне усвоения. Почему правительство обратилось к концепции учебников? Потому что жизнь, общество развиваются. А учебники в основной своей массе отражают старые понятия, архаические стереотипы. Вопросы, связанные с гражданским обществом, с рыночной экономикой, - все это с трудом дается и нашему обществу, и авторам учебников. Историки, создатели учебников должны задуматься над тем, куда движется наше общество.
История - это не только борьба классов
В Академии наук учебники не создаются. Их пишут конкретные люди. А задача академических институтов - разработка концепций, соответствующих современным знаниям. Мы должны привыкнуть к мысли о том, что прежняя история себя исчерпала. А потому прежнюю фактуру нужно переосмыслить. Россия не должна предстать перед школьниками страной, развитием которой движет один лишь классовый фактор. Нашу историю мы должны воспринимать как историю всего общества в целом. А мы по-прежнему отдаем предпочтение в учебниках классам "любимым" и "нелюбимым". К "любимым" традиционно относятся крестьяне, рабочие, беднота. А к "нелюбимым" - буржуазия, предприниматели, духовенство. От этого пора отказаться раз и навсегда. Это не соответствует тенденциям развития общества. Недавно я работал над одной книгой и писал о подвиге российского народа в начале ХХ века. Основная часть народа была безграмотна, молода. Как и само государство, в котором сосредоточилась огромная масса униженных и оскорбленных. Это общество ворвалось в 1917 год и, естественно, пошло за теми партиями, которые удовлетворяли его социальным поползновениям. Обозленная, молодая, полуграмотная масса, стремящаяся к социальному реваншу. Потом пошли их дети, внуки... Революция у нас всегда была чем-то святым - и французская, и английская, и русская. Но сегодня, в свете того, что произошло 11 сентября, мы должны четко улавливать связь между настоящим революционализмом, экстремизмом, терроризмом и террором целого государства.
Империя
Или вопрос о Российской империи. Мы много говорили об экспансии России. Но вот империя присоединяет Литву, Латвию, Курляндию, потом - Польшу, Финляндию... Хорошо это или плохо для России? С точки зрения тех народов - ужасно (потеря независимости). Но с точки зрения развития российской цивилизации это - огромный шаг вперед. С другой стороны, мы присоединили Среднюю Азию, Северный Кавказ, Сибирь, якутов, бурятов... Куда идет Россия благодаря этому присоединению? В какие цивилизационные дали? Мы не говорим правды о том, что присоединение целых регионов сулило цивилизационные потери.
О роли личности в истории
Или - вопрос о личностях. У нас всегда были личности-маяки. И сегодня, при всем неприятии опричнины и насилия Ивана Грозного, Грозный и Петр до сих пор для нас - незыблемые исторические ценности. Только в последние годы ученые обратились к изучению таких фигур, как Екатерина Вторая, Александр Первый, Александр Второй, Василий Голицын, - людей, которые пытались привнести гуманистические ценности в развитие нашей страны. Или такие фигуры, как Пугачев и Пестель. Восстание Пугачева - это, с одной стороны, замечательное движение народных масс, когда народ утвердил себя свободным. А с другой стороны - три тысячи вырезанных дворянских семей, тысячи сожженных дворянских усадеб, уничтоженные шестьдесят с лишним заводов на одном только Урале... И то Пугачев, и это. И то, что Россия заключила в 1774 году невыгодный для себя и быстротечный Кучук-Кайнарджирский мир с Турцией, тоже было сделано "благодаря" Пугачеву. Армии были отозваны оттуда и брошены против Пугачева. Я думаю, что все это нужно показывать в учебниках. Ведь такие вещи помогают нам понять себя. Или декабристы. Мы всегда героем делали Пестеля. Человека, предложившего выселить из России два миллиона евреев. Пестеля, который ратовал не только за цареубийство, но и за убийство царской семьи. Вот те маяки, на которые мы традиционно равнялись в учебниках. Хотя среди декабристов был Никита Муравьев - гуманист, прекрасно знавший и американскую конституцию, и английские законы, и кодекс Наполеона. Все это сегодня должно быть в сфере нашего исследовательского внимания. По закону учитель может выбрать любой учебник, но ни администрация, ни районное управление образования заниматься по книге, на которой не стоит министерский гриф, не дадут. Учебник - это гарантированный тираж, а значит, издательство заинтересовано, чтобы именно оно получило заказ на публикацию. Учитель может раз в четыре года заказывать учебники из того списка, который ему предлагают. В нем будет 4-6 книг, с 5-го по 11-й класс. Но я не всегда имею возможность выбрать то, что хочу. Мне нравится, как формируются тиражи учебной литературы в Литве. Каждая школа в год получает определенную сумму (примерно, пять долларов на ученика), на которую и закупаются учебники. Так школа решает, что ей нужно. Формируется заказ, на основании которого Министерство заказывает тираж. То есть не министерство, а учитель выбирает нужные учебники. Можно, конечно, объявить конкурс, в результате которого выберут три самых лучших учебника. Но ведь учебник - это не только концепция и содержание. Проблема в том, что все наши учебники написаны так, как это делалось в Европе лет двадцать-двадцать пять назад. Предмет "история" у нас по-прежнему воспринимается как сумма фактов, которые необходимо усвоить. Но ведь количество часов ограничено, а фактов меньше не становится. Нужно решить, чему мы учим детей? Только запоминать факты или уметь самостоятельно мыслить, находить нужную информацию. В западных учебниках авторский текст составляет пятьдесят процентов, остальное - задания к источникам. Ребенка учат сравнивать противоречивые точки зрения. Кроме того, в наших учебниках история повседневности занимает крайне незначительное место. В истории Древнего мира - двадцать процентов, Средних веков - двадцать пять, в новой истории - двадцать страниц из двухсот пятидесяти, а в двадцатом веке - ноль! Двадцатый век в наших учебниках представлен лишь политической историей. Так чему мы хотим научить детей? Сегодня во всем мире идут дискуссии о том, какими должны быть учебники истории. Это не только наша проблема. Как писать в учебниках о преступлениях собственного народа? Что важней: покаяние или забвение? Содержание японских учебников, скажем, вызвало обострение дипломатических отношений между Японией и Южной Кореей. В Италии, в Англии кипят страсти вокруг учебников истории. Дело в том, что общество вступило в новую фазу своего развития, пришли иные поколения, с другими системами ценностей. Учебники же во многих странах достаточно консервативны. А в нашей стране общество состоит из людей с разными общественными вкусами и разными идеологическими позициями. Должен ли учебник отражать эту ситуацию или стоит ее затушевать? Сегодня центральный вопрос в том, как интерпретировать историю. Для нашей страны это политический вопрос. Можно сделать просто (как это, к сожалению, делает Министерство образования): взять старые учебники, вычеркнуть из них одиозные фразы, написать про последние 10 лет, что все было о"кей, и считать, что теперь у детей - прекрасный учебник. Но это явно не выход. Ведь, кроме всего прочего, за последние 5-7 лет мировая историческая наука кардинально изменилась. А сместилась она в сторону истории повседневности, истории частной жизни; в сторону проблем человека. При полном отсутствии теоретического инструментария. Мы в своем институте за два года выработали новый подход к учебникам по всеобщей истории и подготовили пять новых учебников: Древний мир, Средние века, два по новой истории и по новейшей. Постарались выстроить их по единой шкале: человек, современная жизнь, соотношение факторов, альтернативность... Нужно, чтобы ребенок понимал: история могла пойти так, а могла - по-другому. Расхожее выражение "История не терпит сослагательного наклонения" - совершенно неправильное. Она вся - из сослагательного наклонения. Я думаю, что сегодня учебник должен быть консолидированным. А это значит: поменьше оценок - побольше реальных фактов. Кроме того, учебник должен продемонстрировать, что на данную проблему существуют разные точки зрения.