К вопросу о том, куда делся Резун и почему о нём ничего не слышно...
Приветствую!
- И всё-таки, они собирались напасть первыми!!! Выкрикнувший эти смелые слова молодой человек стоял, гордо подняв голову и скрестив руки на груди. Несмотря на вызывающую позу и тон, пальцы его мелко дрожали, и он нервно стискивал кулаки, чтобы унять эту дрожь. Причины для страха у него имелись: любому было бы не по себе в этом тёмном сводчатом каменном подвале. Воздух вокруг был сырым и ледяным, как в пещере; по стенам угрюмо коптили факелы, и дымок от них терялся в мраке под высокими сводами. Рядом с юношей, по правую руку, на булыжный пол тяжело и мерно шлёпались капли воды, утекая в щели между сточенными булыжниками. Точно на пути пролетающих капель, в стену были вделаны отвратительно грубые ремни и скобы для фиксации головы и груди, как в кресле для вырывания гландов. По левую руку, возле другой стены, лежали сваленные в кучу тиски, рычаги и крючья самого зловещего вида. Перед юношей стоял широкий грубый стол, накрытый пунцовым бархатом - над столом горели сразу три факела, и их отблески играли на большом распятии чёрного дерева. За столом сидели четверо - трое были монахами в белых рясах с капюшонами, и чуть в стороне от них ловко скрипел длинным гусиным пером секретарь в чёрном, стриженый кружочком и чрезвычайно носатый. - Поведай нам свою ересь. Так сказал старик, сидевший посередине стола - высоким дребезжащим старческим голосом, в котором, впрочем, чувствовались скрежещущие нотки фанатической воли. Тени от факелов обострили его матовое недвижное сухое лицо, изрезанное грубыми и глубокими вертикальными морщинами - и только чёрные глаза живо и остро блестели, оживляя неподвижную восковую маску лица. - Вы не читали Виктора Суворова? - оживился юноша. - Сами вы - ересь! Это же открытие мирового значения! Это Истина! Вам надо прочитать сначала Первую Книгу Учителя! Потом Вторую! Потом Третью! Потом... Секретарь на долю секунды оторвался от пергамента и сочувственно посмотрел на увлёкшегося юношу. - Ересь есть уведение от истины путём умственных заблуждений, - Великий Инквизитор сидел всё так же неподвижно, задумчиво соединив перед собой кончики бледных немощных пальцев. Пальцы были оплетены бирюзовыми чётками-розарием. - У нас сейчас нет времени читать. Творец дал тебе дар речи - поэтому ты нам всё расскажешь... - Но это невозможно рассказать! Для понимания надо овладеть большим объёмом материала!.. - Нет ничего невозможного для слова, как учит нас святой Бенедикт Иберийский... - подал голос высокий монах с лицом, закрытым капюшоном, сидевший справа от Великого Инквизитора. Голос монаха был глухим и совершенно зловещим. Юноша осёкся и судорожно сглотнул. Повисла гробовая тишина. Кап... Кап... Кап... - отчётливо шлёпали капли. Один из факелов замигал, затрещал, полетели огненные брызги. Из угла к ногам юноши поползла дрожащая неверная тень, и юноша пугливо отпрянул. - Брат Шпренгер, восстанови свет, - послышался высокий скрежещущий голос Великого Инквизитора. Высокий монах с лицом, закрытым капюшоном, встал и ссутулившись, убрав руки в рукава, пошёл к трещащему факелу. В белой рясе он был похож на привидение. Монах поплевал на пальцы, и, сунув их прямо в огонь, что-то там поправил - факел опять загорелся ровно. Снова убрав руки в рукава, монах вернулся на своё место - всё так же понуро, стуча сандалиями по булыжнику. Из-под его нахлобученного капюшона был виден только костлявый подбородок и такой же костлявый кончик носа. Юноша, немного успокоившись, торопливо и заискивающе заговорил: - Поймите, двадцать четыре тысячи... Двадцать четыре тысячи отличных советских танков легко разнесли бы жалкие четыре тысячи убогих немецких! - голос его понемногу стал крепнуть. - А вы это знали?! Нет, вы этого не знали! Каково, а? Всех обманули, всех провели... Значит, был План! Значит, готовились мы, а не они! А ведь наши автострадные танки... - Он говорит о двадцати четырёх тысячах неких емкостей для воды, которые были выставлены против четырёх тысяч прохудившихся емкостей, - задумчиво произнёс скучавший до того монах, румяный, коротенький и кругленький, сидевший слева от Великого Инквизитора. Возникла пауза, и снова стало слышно, как шлёпают капли. Монах очень оживился и впился глазами в молодого человека: - Одержимые бесом иногда не в состоянии удержаться от непрерывного воспроизведения бессмысленных подсчётов! - Я склонен с тобою согласиться, брат Крамер, - величественно кивнул Великий Инквизитор. Юноша вздрогнул и, дико вытаращив глаза, прижал дрожащие ладони к сердцу: - Поймите, это же элементарная арифметика... Ведь Вас же учили в гимназиях... в лицеях... Танки - это броня... Это как рыцари в броне. Это же элементарно! Двадцать четыре тысячи рыцарей, из которых более двух тысяч в толстых латах, а остальные - в отличных кольчугах - это несокрушимая сила по сравнению с четырьмя тысячами рыцарей в более тонкой броне! Да все немецкие рыцари были бы бессильны против одного советского в его толстых латах! - Юноша, мы даже не будем проверять правильность твоих подсчётов, - скрипуче произнёс Великий Инквизитор. - Это военное дело - а чтобы считать солдат, недостаточно уметь считать яблоки и бочки вина. Об этом свидетельствует наш скромный духовный опыт. - Да-да, конечно... - быстро пробурчал под нос молодой человек. - В военное время значение синуса может достигать четырёх. Мр-р-ракобесы... - Мы ещё заслушаем рассказ тевтонских братьев об этих событиях, - вдруг глухо загудел брат Шпренгер, не поднимая головы, так что его глаза по-прежнему оставались скрыты капюшоном, а безволосый тощий квадратный подбородок однообразно шевелился, выступив из тени. - Но вот тебе пока простые вопросы. Знаешь ли ты, что война – это далеко не только столкновения храбрых рыцарей лицом к лицу? Знаешь ли ты, что уже после битвы при Креси стало ясно, что рыцарь больше не господин на поле боя, ибо на поле боя шагнул новый господин - огневая мощь?! Кольчуги уже не спасали рыцарей от стрел, наступила эпоха доспехов с противолучным бронированием. Ответь: быть может, тевтонское войско во время описываемой тобой битвы имело во множестве хорошо подготовленных арбалетчиков или даже аркебузиров, кои легко расправляются как с рыцарями в кольчугах, так и с рыцарями Ордена Совета в тяжёлых доспехах? Далее. Можешь ли ты утверждать, что качество стали на доспехах противостоящих сторон было одинаково хорошим? Тевтонские оружейники хорошо известны умением крепко закаливать латы и оружие... Юноша открыл было рот, чтобы что-то сказать, но брат Шпренгер всё продолжал и продолжал монотонно бубнить; вопросы его напоминали тяжёлые пыльные тома с отборной средневековой казуистикой. Прилежный секретарь почти достал своим носом до пергамента, еле успевая записывать: - ...Далее. Можешь ли ты достоверно утверждать, что рыцари имели возможность столкнуться на одном поле боя в одно и то же время? Можешь ли ты утверждать, что рыцари Ордена Совета в более толстых доспехах имели достаточное количество времени, чтобы по зову сюзерена вовремя съехаться к месту битвы, а также достаточное количество хороших коней, способных успешно доставить их вместе с их отрядами в нужное время к месту боя? Можешь ли ты утверждать, что рыцари Ордена Совета имели свежий ратный опыт, а не проводили свои дни в праздности? Брат Шпренгер, наконец, замолчал. - Это демагогия! Что вы прицепились со своими рыцарями! - сердито выкрикнул юноша, и снова встал в гордую позу. - Не запутывайте простое дело! Это всё мелочи! В главном он прав! - Типичная ересь полупелагианства, - с видимым удовлетворением вставил брат Крамер, и перекрестился ладонью. Он всё так же заинтересованно буравил юношу своими колючими глазами. Великий Инквизитор снова важно кивнул и протянул перед собой оплетённую розарием руку. - Покажите ему камеру-обскуру! На дальней тёмной стене, побеленной известью, вспыхнуло и запрыгало, задвигалось чёрно-белое перевёрнутое вверх ногами изображение. ...Человека в дорогом белом костюме вели под руки - цепкие узловатые пальцы невидимых за кадром людей крепко держали его с двух сторон под локти. Человек безвольно шёл, не видя дороги, словно лунатик, оступаясь через каждый шаг; в глазах его за огромными квадратными очками в толстой оправе плескался парализующий ужас, а с залысого лба текли по вискам длинные струйки пота. Круглые щёки его мелко тряслись, словно он очень-очень часто говорил "нет!!!", рот безвольно расплылся и ловил воздух. Человека вели к огромному жарко пылающему костру. Огонь с тяжёлым гудением тянулся к небу, унося в темноту лохмотья искр, и было видно что костёр сложен из книг в глянцевых и мягких обложках. Виднелись обрывки названий: "... М", "...кол", "Ак..." У человека подогнулись ноги. И в этом оказался его последний шанс на спасение: руки с цепкими узловатыми пальцами старались втолкнуть его в огонь, но человек теперь нарочно поджимал свои короткие округлые ноги, и у палачей ничего не получалось. Человек тем временем закатывал глаза и мучительно, изо всех сил пытался отвернуться от костра. Его поднимали, и всё повторялось снова - два, три раза... Четыре, пять... На седьмой раз его, с поджатыми ногами, всё-таки раскачали как тюк, и, наконец, зашвырнули в огонь. Взлетели салютом тысячи искр. Юноша пошатнулся. Он попытался крикнуть "И всё-таки, в главном он прав!" - но что-то случилось с голосом, вместо звонкого крика выдавилось лишь жалкое сипение. Его молотил крупный озноб. - Слушай же Акт Веры, еретик! – торжественно разнёсся под сводами высокий голос Великого Инквизитора. – Ступай за своим лжеучителем!!! И тогда с боков подступились какие-то люди, и ловко взяли юношу под локти. Он с ужасом узнал эти цепкие узловатые пальцы! Это было не во сне, не понарошку - это происходило! С ним!! Его неумолимо потащили!!! И он закричал... От такого крика лопаются хрустальные бокалы и падают замертво канарейки; но в каменном мешке не было ни бокалов, ни птиц - и визг равнодушно поглотился стенами, растворившись без остатка в тяжёлых, холодных камнях кладки... *** Вы спросите, что было дальше с несчастным еретиком? Конец этой истории не столь мрачен и готичен, как можно было бы ожидать. Напротив: у нашей истории счастливый, и даже вполне гламурный конец. И юный Ученик, и мудрый Учитель, к счастью, живы и здоровы. Они, наконец, отыскали Истину. Оказалось, Истина не спрятана за высокими мрачными заборами с охраной и караульными собаками, среди прочих строго охраняемых тайн. Неверной оказалась также и точка зрения, что Истина за полосатыми столбами - в звуках джаза, страстных стонах, сытом урчании мотора и звоне хайболов. Нет, Истина оказалась простой - и многократно испытанной... И как они раньше её не замечали? Рукавицы-то были за поясом! Теперь и Учитель, и Ученик ходят вместе, счастливые, и задают людям один и тот же вопрос: - Вы знаете, что Иисус вас любит? И показывают, в подтверждение, маленькие карманные книжечки с яркими картинками на обложке - гораздо более многотиражные и известные, чем все прежние книги обуянного некогда гордыней Учителя.
С уважением, Д.. Одни лгут, будто в СССР было ужасно. Другие - что всё было замечательно.
