| | От | ПН |  |
| К | All | |
| Дата | 21.12.2007 16:33:50 |  |
| Рубрики | Память; Политек; |  |
Еще цельнотянутая статья.
(погорю, наверное, как "ОффТопик").
Много интересных моментов.
Например, мельком упоминается указ о награждении чекистов "отличившиxся при
расстреле польских офицеров в Катыни".
"РОДИНА" 12-2007, 108 - 113
ЭПОХА И ЛИЦА
Семён ЭКШТУТ,
доктор философских наук
В БОРЬБЕ ЗА КОЛОСКИ
Жизнь и судьба чекиста
Пока шла Великая Отечественная война,
советское общество было единым. Но
не прошло и года после Победы, как одна
часть общества стала неприязненно отно-
ситься к другой и даже не считала нужным
скрывать своих чувств. Недоброжелатель-
ное отношение городских жителей к прие-
хавшим в город за продуктами колхозникам
граничило с враждебностью. Стоявший в
многочасовой очереди за хлебом крестья-
нин вызывал всеобщее недовольство горо-
жан, и никто из них не задумывался над
тем, почему хлебороб остался без хлеба и
вынужден покупать его в городском ком-
мерческом магазине. Дело в том, что все
жители сельской местности не получали
карточек на продовольствие и промтовары.
Предполагалось, что все необходимые про-
дукты колхозник получает за трудодни в
колхозе или выращивает на своём приуса-
дебном участке. Централизованное государ-
ственное снабжение было организовано та-
ким образом, что в деревне нельзя было ку-
пить даже те специфические товары, кото-
рые никому, кроме крестьян, не были нуж-
ны. За жбанами, бочками, вёдрами, грабля-
ми, хомутами и дугами крестьяне были вы-
нуждены ездить в город. Откуда же у них
были деньги для этих покупок? От продажи
на рынке картофеля и овощей, мяса и моло-
ка, яиц и масла. Цены на эти продукты были
высокими: килограмм деревенского сала
стоил на рынке 200 рублей — это были
очень большие деньги. В июне 1946 года
230,9 тысячи москвичей (11,9 процента всех
столичных рабочих и служащих) за эти
деньги работали целый месяц. Именно с де-
ревенским салом ассоциировались пред-
ставления колхозников о вольной и сытой
жизни. «Колхозники ни один не доволен
колхозами, они говорят, что если бы не бы-
ло колхоза, мы бы жили — деревни, села и
города. Сало с салом ели б»1. Картофель —
этот «второй хлеб» и основной продукт пи-
тания москвичей — на столичном рынке
стоил: в ноябре 1941 года — 8 рублей кило-
грамм, в декабре, после контрнаступления
Красной Армии, картошка подешевела и
стала стоить 6-7 рублей; в конце марта
1942 года хорошая картошка стоила уже
50 рублей, мороженую продавали за 20-25
рублей; в апреле 1943 года — 120 рублей
килограмм, в августе того же года цены сни-
зились, но оставались всё ещё очень высо-
кими — 82 рубля килограмм. 1943 год озна-
меновался не только коренным переломом в
ходе Великой Отечественной войны, но и
максимальным уровнем цен на колхозном
рынке. В мае этого года цены на городских
колхозных рынках превысили довоенный
уровень в 17 раз, после чего началось их
снижение. В конце 1945 года килограмм
картошки продавался на рынке уже за
7 рублей, что, однако, было почти в 8 раз до-
рже, чем в магазине2. На колхозном рынке
картофель выполнял роль всеобщего экви-
валента. «Все цены приноровлены к кар-
тошке. Один кусок хозяйственного мыла —
2 кило, пара ботинок — 8 кило, штаны —
10 кило, пила— 5 кило, носовой платок -
кило. За колхозными санями с картошкой
очередь вьётся змеей»3.
Торгующий на столичном рынке колхоз-
ник однозначно воспринимался рядовыми
москвичами как спекулянт. Тем более что
еще в 1933 году товарищ Сталин произнёс
знаменательную фразу: «.. .Сами колхозни-
ки иногда не прочь пуститься в спекуляцию,
что не делает им, конечно, чести»4. И мало
кто знал, что этот «спекулянт» был обязан
не только трудиться в колхозе и под угрозой
уголовного наказания вырабатывать обяза-
тельный минимум трудодней, но и нёс тяго-
стное бремя, уплачивая сельскохозяйствен-
ный налог со своего приусадебного участка.
Колхозник был поставлен в такие жест-
кие условия, что без торговли на рынке он
был бы не в состоянии уплатить сельскохо-
зяйственный налог. Его денежные доходы
от работы в колхозе не шли ни в какое срав-
нение с суммой этого налога: они были на
порядок ниже. Торговавший на рынке кре-
стьянин продавал не излишки, а, отрывая от
себя и своей семьи жизненно необходимые
продукты, такой высокой ценой избегал уго-
ловной ответственности за неуплату налога
деньгами или натурой. Колхозницы пели
озорные частушки:
Я работала в колхозе,
Заработала пятак,
Пятаком прикрыла ж...,
А п... осталась так5.
Проверка, проведённая летом 1945 года
в Курской области, показала: больше поло-
вины колхозов области выдали на трудо-
день до 300 граммов хлеба, 216 колхозов
(около 10 процентов) не выдали на трудо-
дни ни грамма. «Лишь весьма незначитель-
ная часть колхозов (356, или 7 процентов)
выдали хлеба больше килограмма»6.
По существовавшим в то время нормам
трудового права колхоз из полученных им
натуральных и денежных доходов должен
был в первую очередь выполнить свои обя-
зательства перед государством: погасить
ссуды и задолженности по поставкам и на-
туральной оплате за прошлые и за текущий
годы, внести государству установленные за-
коном налоги и страховые платежи, образо-
вать все установленные общественные фон-
ды: основной и страховой семенной фонд,
специальный фуражный фонд, страховой
продовольственный фонд, произвести ре-
монт сельскохозяйственных орудий, лече-
ние скота и многое другое. И лишь после
этого и лишь то, что осталось продуктами и
деньгами, могло быть распределено между
колхозниками по трудодням. В итоге сам
хлебороб очень часто оставался без хлеба и
без денег. У колхозников не было твёрдой
заработной платы, размер которой был бы
гарантирован законом. Условной единицей
учёта затрат труда и распределения нату-
ральных и денежных доходов по труду в
колхозах был трудодень. Сельскохозяйст-
венные работы по степени их сложности
были разбиты на семь основных групп.
Седьмая группа считалась высшей, к ней от-
носились труд старшего тракториста, маши-
ниста на сноповязалке или на сложной мо-
лотилке. В первой группе находились не-
квалифицированные внутрихозяйственные
работы, а также труд сторожа или уборщи-
цы. Постановление Совета Народных Ко-
миссаров СССР и ЦК ВКП(б) от 27 мая 1939
года установило для каждого трудоспособ-
ного колхозника и колхозницы обязатель-
ный минимум выработки трудодней от 60 до
100 в году (в зависимости от района). Спус-
тя три года, 13 апреля 1942 года, новым по-
становлением обязательный минимум тру-
додней был повышен до 100-150 в году,
причём из этого обязательного минимума
определённое количество трудодней долж-
но было быть выработано по отдельным пе-
риодам сельскохозяйственного года. Так,
например, в колхозах нечернозёмной поло-
сы и высокогорных районов обязательный
минимум составлял 100 трудодней, из кото-
рых должно было быть выработано: до
1 июня 25, с 1 июня по 1 августа — 25, с
1 августа по 1 октября — 35 трудодней, а ос-
тальные — после 1 октября. Эта изощрён-
ная и детально регламентированная систе-
ма учёта была разработана для того, чтобы
колхозники в страдную пору не трудились
на своих приусадебных участках в ущерб
колхозному полю или ферме. Вырабатывав-
шие в течение года ниже указанной нормы
подлежали судебной ответственности и ка-
рались исправительно-трудовыми работа-
ми в колхозах на срок до 6 месяцев с удер-
жанием из оплаты трудодней до 25 процен-
тов в пользу колхоза. Статья 5 постановле-
ния СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 13 апреля
1942 года гласила, что колхозники и колхоз-
ницы, не выработавшие в течение года обя-
зательный минимум трудодней, должны счи-
таться выбывшими из колхоза, потерявшими
права колхозника и лишаться приусадебно-
го участка. Председатели колхозов и брига-
диры, проявившие «мягкотелость» и укло-
нившиеся от предания суду трудоспособ-
ных колхозников, не вырабатывавших обя-
зательный минимум трудодней, сами за это
могли быть отданы под суд и осуждены. В
1945 году было осуждено 5 757 председате-
лей колхозов, а 1946 году — уже 9 511. Су-
дили не только председателей, но и брига-
диров и заведующих фермами. В эти годы в
некоторых районах было осуждено от чет-
верти до половины всех председателей7.
Используя внеэкономическое принужде-
ние, власть сознательно стремилась не допу-
скать вовлечения сельскохозяйственной
продукции в сферу товарно-денежных отно-
шений, не контролируемых государством, и
настойчиво пыталась перекрыть все каналы, .
по которым эта продукция могла бы попасть
на рынок. Пресс государственного давления
на колхозы был таким сильным и беспощад-
ным, а контроль над внутренней жизнью
колхозов со стороны государства столь все-
объемлющим, что рядовым колхозникам и ,
председателям колхозов для того, чтобы вы-
жить, оставалось только одно — идти на хи-
трость с властью или даже на обман. Но так
как с точки зрения власти и те и другие «хи-
трили с правительством», чтобы разобраться
в механизме этих ухищрений, к делу были
подключены органы государственной безо-
пасности. Наркомат государственной безо-
пасности Бурят-Монгольской АССР блестяще
справился с этой сложной задачей. Чеки-
стам из далёкого города Улан-Удэ удалось
выяснить, что за последние несколько лет в
колхозах республики стали занижать нормы
выработки и одновременно завышать рас-
ценки — это дало возможность колхозникам
зарабатывать в день 2-3 и более трудодней
и получать увеличенную норму хлеба. В ито-
ге объём выполненных сельскохозяйствен-
ных работ остался неизменным, а количест-
во затраченных трудодней значительно уве-
личилось. Трудодень фактически перестал
быть стимулом повышения производитель-
ности труда и укрепления трудовой дисцип-
лины колхозников — именно к такому не-
утешительному выводу пришли чекисты.
«Обесценивание трудодня создаётся и тем,
что колхозы значительное количество полу-
ченной продукции от полеводства и живот-
новодства разбазаривают, продают на сто-
рону»8. 59,8 процента к валовому сбору мя-
са за год было продано на рынке, 4 процен-
та израсходовано колхозами на собствен-
ные нужды, 29,1 процента распределено на
трудодень и только 7,1 процента сдано госу-
дарству. В официальном документе хозяйст-
венная деятельность колхозов была охарак-
теризована неодобрительным словом «раз-
базаривание». Действительно, с точки зре-
ния интересов государства мясо было имен-
но разбазарено — распродано на базаре,
роздано по мелочам и бесхозяйственно рас-
трачено. Чекистам удалось выявить скры-
тый механизм этого «разбазаривания». «Од-
новременно с этим колхозы значительную
часть необходимых для колхоза материалов
покупают на колхозных рынках по спекуля-
тивным ценам, оприходуют на счёт капита-
ловложения по твёрдым государственным
ценам, покрывая разницу в ценах за счет
реализации продуктов на колхозном базаре
по рыночным ценам, показывая продажу по-
следних по твёрдым колхозным ценам»9. Од-
нако этим деятельность органов государс--
венной безопасности не ограничилась. В хо-
де проведённых оперативно-разыскных ме-
роприятий у руководящего состава колхоза
были выявлены проявления антигосударст-
венных настроений. О том, чтО именно чеки-
сты квалифицировали как антигосударст-
венные настроения, можно судить по словам
председателя колхоза «Победитель»
И. П. Иванова, которые были зафиксирова-
ны и приведены в официальном документе:
«Надо колхозы перестроить, а то обеднеем
совсем. Вот дали бы колхозам самостоятель-
но вести хозяйство, не вмешивались во вну-
треннюю их жизнь, не давали бы никаких
планов, а обязали сдать государству необхо-
димое количество продукции, и мы бы сдали
её. А как бы сдали, это наше дело. Мы бы
стали обрабатывать земли меньше, но лучше,
и тогда сами бы были с хлебом и город зава-
лили бы продуктами»10.
Эта докладная записка сыграла решаю-
щую роль в судьбе послевоенного колхоза.
Подписал её нарком госбезопасности Бу-
рят-Монгольской АССР Семён Филиппович
Письменский. Этот человек достоин того,
чтобы сказать о нём несколько слов. Его
биография, тесно связанная со временем, в
котором полковнику государственной безо-
пасности пришлось жить, ярко воплотила в
себе важнейшие тенденции развития стра-
ны и позволяет лучше понять эпоху. Семён
Письменский родился в 1907 году в станице
Митякинской области Войска Донского. Од-
нако его родители не принадлежали к ка-
зачьему сословию. Во всех анкетах Пись-
менский указывал, что родился в крестьян-
ской семье и пошёл по стопам родителей. В
15-летнем возрасте он сел за руль трактора
и пять лет, с 1922 по 1927 год, работал тра-
ктористом и поэтому хорошо знал крестьян-
скую жизнь. Затем Семён около года трудил-
ся рабочим на железной дороге. Именно
это обстоятельство и помогло уроженцу ка-
зачьей станицы получить хорошее образо-
вание: три года он учился на рабфаке в Ро-
стове, в 1935 году закончил Плановый ин-
ститут в Саратове. Молодого специалиста
оставили в Саратове и назначили на пост
начальника сектора краевой плановой ко-
миссии, однако уже через полгода Пись-
менский перебрался в родные края, где стал
директором курсов мастеров стахановского
труда ростовского завода «Красный Аксай».
В ноябре 1936-го Письменского на год при-
звали в армию: опыт тракториста ему приго-
дился и службу он проходил курсантом
учебного батальона 4-й Отдельной механи-
зированной бригады Бакинского военного
округа. Отслужив в армии, вернулся на за-
вод, но проработал там несколько месяцев:
по всей стране уже вовсю бушевал Большой
террор и крутая волна вынужденных пере-
мещений резко подняла Письменского
вверх. Его карьера развивалась стремитель-
но. В мае 1938 года он стал инструктором
Ростовского обкома ВКП(6), а в январе сле-
дующего года был направлен в органы
НКВД и сразу же получил назначение на
пост начальника Управления НКВД Воро-
нежской области. В марте 1939-го Письмен-
ский стал капитаном, спустя год — майором
государственной безопасности. Это было
очень высокое звание. (Не следует путать
специальное звание майора ГБ со званием
армейского майора. Майор госбезопасности
носил в петлицах один ромб, что соответст-
вовало воинскому званию комбрига: специ-
альные звания ГБ были на три ранга выше
соответствующих званий РККА.) Судя по
всему, новоиспечённый майор ГБ прекрас-
но справлялся со своими обязанностями и
умело выявлял «врагов народа»: в апреле
1940 года Письменского наградили орде-
ном Красного Знамени. Этим же указом бы-
ли отмечены чекисты, отличившиеся при
расстреле польских офицеров в Катыни. В
предвоенные годы ордена давали крайне
скупо и нужны были исключительные заслу-
ги по искоренению крамолы, чтобы на вто-
ром году службы получить эту награду —
второй по значимости орден в тогдашней
наградной системе СССР. Началась война.
Многие его сверстники ушли на фронт, но
знания и опыт Семёна Филипповича, види-
мо, были нужны в тылу. Он вёл оперативную
работу в войсках НКВД охранявших тыл Ка-
лининского фронта, был начальником опе-
ративного отдела Управления сталинград-
ских лагерей для военнопленных, занимал
пост заместителя начальника УНКГБ Кур-
ской области. В феврале 1942 года, накану-
не Дня Красной Армии, Письменского на-
градили орденом «Знак Почёта». (Это был
сугубо мирный орден, низший из всех тог-
дашних советских орденов, уничижительно
именуемый в народе «Весёлые ребята». Од-
нако в то суровое время, когда подвиги
очень многих героев действующей армии
вообще не были отмечены наградами, ор-
ден, данный герою тыла, был знаком несом-
ненного признания его заслуг.) В феврале
1944 года полковник госбезопасности Пись-
менский возглавил наркомат ГБ Коми АССР,
а в апреле 1945-го был перемещён на ана-
логичный пост в Бурят-Монгольскую АССР: в
этих автономных республиках лагерей было
с избытком и чекистский опыт Письменско-
го получил широчайшее поле для примене-
ния и был незамедлительно востребован.
Бывший тракторист не забыл то, чему его
научили в Плановом институте, и сумел ра-
зобраться в двойной бухгалтерии колхоз-
ной экономики.Проявленная Письменским
эрудиция не осталась незамеченной. 25 ию-
ля 1945 года нарком государственной безо-
пасности СССР Меркулов направил копию
его докладной записки секретарю ЦК
ВКП(б) Маленкову. Уже через несколько
дней Секретариат ЦК принял необходимые
меры и направил в Бурят-Монгольскую АССР
группу ответственных работников, которые
должны были навести порядок в финансо-
вой и хозяйственной деятельности колхозов
далёкой автономной республики. Можно
предположить, что ответственные работни-
ки из Москвы проявили интерес не только к
колхозной экономике, но и к личности само-
го Семёна Филипповича. Уже набирала силу
волна антисемитизма в стране, и подозри-
тельно звучащая фамилия наркома вызыва-
ла некоторые закономерные вопросы по по-
воду его происхождения. Далее ситуация
развивалась почти что по Маяковскому:
«Сукин сын Дантес! // Великосветский шко-
да. // Мы 6 его спросили: // А ваши кто ро-
дители? // Чем вы занимались // до 17-го
года? // Только этого Дантеса бы и видели».
Выяснилось, что умерший в 1932 году отец
Семёна Филипповича и его брат во время
Гражданской войны были белогвардейца-
ми, а его тесть до революции служил в поли-
ции. Следствием этих скандальных разобла-
чений явилось увольнение в декабре 1946
года полковника Письменского из органов
государственной безопасности. Ровно го-
дом ранее известный военачальник и герой
войны маршал авиации Худяков был аресто-
ван, а через несколько лет расстрелян, в ча-
стности за то, что скрыл свое происхожде-
ние. Однако заслуги Семёна Филипповича
были так велики, что он сохранил не только
жизнь и свободу, но и партийный билет. Он
вернулся в родной Ростов, где успешно де-
лал партийную и советскую карьеру. Разоб-
лачение «культа личности» сказалось на
судьбе бывшего полковника: ему припомни-
ли старые грехи, сняли с поста председате-
ля Ростовского облплана и назначили дире-
ктором хлебозавода. С этого поста он ушёл
на пенсию и спокойно умер в 1978 году11.
Не стоило бы так подробно рассказы-
вать биографию Письменского, если бы не
одно существенное обстоятельство: после ,
окончания Великой Отечественной войны
власть убедилась, что мобилизационные
возможности колхозного крестьянства ещё
не полностью исчерпаны и таят в себе зна-
чительные резервы. Однако государство
предпочло взять курс на принципиальный
отказ от личного интереса колхозников и
стало наращивать принудительные меры.
Личная заинтересованность была принесе-
на в жертву страху и принуждению. Власть
не стала разбираться в тонкостях двойной
бухгалтерии колхозной экономики, а пред-
почла просто потуже затянуть гайки. Неза-
медлительно было принято исключительно
жёсткое политическое решение. 16 октября
1945 года Совет Министров СССР постано-
вил отменить действовавшие во время вой-
ны льготы некоторым категориям колхозни-
ков, оплаченные их собственной кровью
или жизнью их близких. Отныне обязатель-
ные натуральные поставки и денежные го-
сударственные налоги стали взимать не
только с семей инвалидов войны и труда, но
даже и с хозяйств погибших красноармей-
цев. Во исполнение этого политического
решения Министерство заготовок СССР из-
дало приказ, по которому семьи погибших
воинов наравне с другими колхозниками
облагались обязательными зернопоставка-
ми. Отмена льгот военного времени, о кото-
рой колхозникам сообщили налоговые
агенты, явилась совершенно неожиданной
новостью для большинства селян12. Весной
1946 года выяснилось, что сельхозналог и
госпоставки, взимаемые с колхозников, фа-
ктически повышены в 2 раза. Власть не на-
мерена была ждать осени и нового урожая
и требовала немедленной уплаты. В мае
1946 года военной цензурой МГБ СССР бы-
ло зарегистрировано 1665 писем, исходив-
ших из Пензенской и Рязанской областей в
Красную Армию, в которых содержались
отрицательные высказывания по поводу
увеличения налогов.
"Как мы можем все это уплатить? Такую
жизнь завоевал папаня, сам голову поло-
жил и нас заставил страдать, с нас три шку-
ры дерут".
"Замучили налоги, их требуют сейчас, до
осени и не ждут. Что делать? Взять негде.
Придется идти на базар и продавать что-ни-
будь последнее. У меня уплачено только
12 кг мяса, еще нужно 20, а на рынке по
25 рублей кг. С каждым днем жизнь стано-
вится всё хуже, впереди ожидать нечего»13.
Однако власть не ограничилась только
усилением налогового бремени. Государство
сознательно проводило антикрестьянскую
ценовую политику, суть которой прекрасно
изложена в анонимном письме на имя Ста-
лина: «Колхоз за 1 ц зерна получает
4-6 руб., а покупает в государстве хомут за
250 руб., а узду 20-30 руб., вилы 5-10 руб.
Молоко сдаёт 15 руб. цент., а жмых покупа-
ет в государстве 50-60 руб. центнер»14. В
итоге уже через год после окончания войны
мобилизационные возможности сельского
хозяйства были полностью исчерпаны. У де-
ревени не осталось никаких внутренних ре-
зервов. И без того тупиковая экономиче-
ская ситуация была усугублена неблагопри-
ятными погодными условиями. Засуха 1946
года привела к голоду.
Современные российские историки, изу-
чив долгое время остававшиеся закрытыми
архивные материалы, пришли к выводу: го-
лода 1946-1947 годов можно было избе-
жать. В эти годы государственные закрома
были полны: государство постоянно их по-
полняло и располагало запасами зерна, до-
статочными для того, чтобы накормить голо-
дающих. Более того, в эти голодные годы
правительство часть зерна экспортирова-
ло. Основные же запасы зерна рассматрива-
лись в качестве государственного резерва и
никак не использовались. Далеко не все
склады были должным образом приспособ-
лены для хранения зерна, что привело к его
порче и ощутимым потерям. С 1946 по 1948
год на государственных складах было ис-
порчено 1 млн тонн зерна. В эти же годы от
голода и вызванных им болезней погибло
около 2 миллионов человек15.
Примечания
1. Материалы о положении в городе
Бежица Брянской области. Письмо
И.В. Павлова в газету «Труд»//Советская
жизнь. 1945-1953. М. 2003. С. 283.
2. Из стенограммы совещания секретарей
райкомов ВКП(б) г. Москвы — о ходе
подготовки к выборам в Верховный Совет
СССР. 29 декабря 1945 г.//Москва
послевоенная. 1945-1947. Архивные
документы и материалы. М. 2000.
С. 118; «Значение реформы выходит
далеко за пределы финансовой
политики»:Записка А. Зверева
И. Сталину. 8 октября 1946 г.// Источник.
2001. № 5. С. 42.
3. Из дневниковых записей журналиста
Н. К. Вержбицкого. 26 марта 1942 года //
Москва военная. 1941-1945. Мемуары и
архивные документы. М. 1995. С. 502.
4. Сталин И. В. Вопросы ленинизма.
М.1952.С.425.
5. Всемирная эпиграмма:Антология
в 4 томах. Т. IV. СПб. 1998. С. 622.
6. Докладная записка инструктора
Сельскохозяйственного отдела ЦК ВКП(б)
И. М. Шульпина Г. М. Маленкову «Об
обстановке в колхозах и необходимости
оживления партийно-массовой и культурной
работы в деревне». 18 июля 1945 г. //
Советская жизнь. 1945-1953. С. 215.
7. Пихоя Р. Г. Советский Союз: история
власти. 1945-1991. Новосибирск.
2000. С. 15.
8. Докладная записка наркома
госбезопасности Бурят-Монгольской АССР
С. Ф. Письменского народному комиссару
госбезопасности СССР В. Н. Меркулову
«О финансово-хозяйственном состоянии
колхозов Бурят-Монгольской АССР».
10 июля 1945 г.//Советская жизнь.
1945-1953.С.220.
9. Там же. С. 222, 223.
10. Там же. С. 224.
11. Петров Н. В., Скоркин К. В. Кто
руководил НКВД. 1934-1941.
Справочник. М. 1999. С. 342-343.
12. Зима В. Ф. Голод в СССР
1946-1947 годов: происхождение и
последствия. М. 1996. С. 45.
13. Информация Министерства
государственной безопасности СССР об
отношении населения Пензенской и
Рязанской областей к налоговой политике
(по данным перлюстрации частной
переписки). 25 июня 1946 г.// Советская
жизнь.1945-1953.С.228,229, 230.
14. Анонимное письмо И. В. Сталину.
24 февраля 1947 года//Советская жизнь.
1945-1953.С.234.
15. Зима В.Ф. Голод в СССР
1946-1947 годов:происхождение и
последствия. С. 11,178;
Денисова Л. Ч. Женщины русских
селений. Трудовые будни. С. 24,76;
Зубкова Е. Ю. Послевоенное советское
общество: Политика и повседневность.
1945-1953. М.2000.С.76.