После ужина, в оставшееся до развода время, Тесемкин занялся улучшением своего внешнего вида. Ибо, как выяснилось, новый начальник оказался мало предсказуем – ты ему доклад, а он тебя за это в позу «улитки». Поднявшись наверх, в казарму своего экипажа, он до блеска надраил ботинки и протер влажной тряпочкой шинель. Заодно поговорил с минером – заступающим дежурным по части от их экипажа. Минный был слегка ошарашен таким заступлением на вахту, но Тесемкин его успокоил, сказав, что вся коррида еще впереди. И не ошибся, что характерно. Их дальнейшее общение прервало появление СПК, который с ходу принялся строить заступающую вахту и проверять ее внешний вид. На полном серьезе. Лица, выглядевшие с точки зрения старпома, так сказать, «неубедительно» из строя безжалостно изгонялись. А из оставшегося свободным личного состава выбирался путем указания пальцем СПК следующий «кандитат», который немедленно одевался и обувался, осматривался и обнюхивался, после чего следовало окончательное решение о его пригодности «представлять экипаж». Забегая вперед нужно сказать, что подобное усилие (я бы даже сказал «героическое усилие») старпома впоследствии оказалось в буквальном смысле слова пророческим. Поскольку из общего количества замечаний, полученных на разводе заступающей ДВС (дежурно-вахтенной службой), наш экипаж имел их наименьшее количество. В 19.00 Тесемкин вновь стоял перед строем лиц ДВС. Однако, к его удивлению, из казармы вышел один старпом. - А где комдив? – спросил он Тесемкина. - Не знаю, - отвечал распред. – Но сейчас уточню. Поднявшись на первый этаж, он увидел в окошке рубки отчаянно жестикулирующего старого дежурного по штабу. - Звонил СПНШ. Комдив еще на ужине и приказывает без него развод не начинать. - Так ведь, времени сколько уже прошло? Сколько же можно ужинать? – удивился Тесемкин. - Ха! – отвечал мичман. – Как бы не так. Он там уже всю вахту на этаже «раком» поставил и теперь, вроде, добрался до камбузного наряда флотилии и дежурного по БКП (кстати, заступившего не от нашей дивизии). По докладу дежурного по этажу «он» сейчас шерстит варочный цех. - Ага, - сообразил Тесемкин. – Значит, добрался до первого этажа. Скоро, стало быть, назад пожалует. С этими вестями он и вернулся на улицу к заступающему дежурному по дивизии. Делать было нечего – строй был распущен с указанием «далеко не разбредаться». Основная масса направилась, естественно, в курилку. Однако, перекур не затянулся, поскольку буквально через пару минут у крыльца подъезда остановился УАЗик, из которого вылезли комдив и СПНШ. - Развод! Строиться! – дурным голосом заорал старпом. Построились. Правда, на этот раз Тесемкин «отсвечивал» за спинами комдива и СПНШ, а докладывал начальству лично СПК. Приняв доклад, командир дивизии наконец «дал добро» произвести развод. - Первая шеренга три, вторая два, третья шаг вперед, ша-а-гом марш!» Заступающая вахта дружно шагнула и замерла в ожидании. - Ну-с, посмотрим, как во вверенном мне соединении вахта готовиться,- плотоядно заметил первого ранга и направился к левому флангу строя. Немного отвлекаясь от самого действа нужно сказать, что вахта строилась по следующему принципу – вначале стояли дивизионные службы (дежурный по казармам с рассыльными и дежурный по этажу БКП). За ними – корабельная вахта. И замыкали построения дежурные по части с дневальными и своими помощниками. Причем в первой шеренге стояли дежурные по части, за ними – мичмана (помощники), ну а далее – матросы. Корабельная вахта была значительно многочисленнее, отчего строилась в три – четыре колонны и несколько рядов в глубину. Таким образом, первым под «удар» попал дежурный по казармам – лицо с крайне расплывчатыми функциональными обязанностями. Вообще говоря, данный вид дежурства, если можно так выразиться, было «придуман» флотилийским ОУС (отдел устройства службы) с непонятной никому целью. Вся деятельность этого дежурного сводилась к роли «мальчика на побегушках» при дежурном по дивизии. Заступавший был в звании лейтенанта. С пустой кобурой на поясе. Вот за эту пустоту и «принялся» командир дивизии: - Зачем вам пустое снаряжение? Спутники пролетающие пугать? – задал он лейтенанту свои первые вопросы. - А мне не положено иметь оружие. Не выдают. Так написано в выписке из приказа по дивизии. – Ничуть не смутившись отвечал лейтенант. Стоявший рядом СПНШ подтверждающее покивал головой - Не положено. Так решили в ОУС флотилии. - Много они там во флотилии понимают! – разродился гневной тирадой комдив. – А если война! Если ему будет приказано шпионов задерживать? Чем он, по-вашему, это будет делать? Зубами? Задницей? СПНШ, однако, сдаваться не собирался, - Так в указаниях ОУС относительно данного вида дежурства. - А где выписка из приказа? – спохватился комдив. – Где она? Как вы (на этот раз он уже обратился к старпому) контролируете фактическое соответствие фамилии, указанной в приказе, фамилии действительно заступающего? - Докладываю, - отвечал СПК. – перед началом развода мой помощник зачитывает перед строем заступающего наряда приказ о заступлении на вахту. Целиком. Услышав свою фамилию, стоящие в строю отвечают «я». - А если он не «я»? То есть «я», но не тот? Как вы осуществляете контроль соответствия фамилии лицу, стоящему у вас в строю? На это старпом лишь неопределенно пожал плечами. Тут из-за спины СПНШ нарисовался Тесемкин и сунул в руку СПК выписку из приказа. - Вот выписка, товарищ капитан первого ранга. - Вижу – отвечал комдив – вот и давайте проверим это соответствие. - Внимание! Развод! Всем достать удостоверения личности и военные билеты – зычно вскомандовал СПК. Последующие пятнадцать минут группа командования с Тесемкиным в хвосте, бродила среди шеренг убеждаясь, что фамилии в выписке из приказа соответствуют фамилиям в документах. Комдив, держа выписку в руках, прочитывал фамилию и затем заглядывал в раскрытый документ, лично убеждаясь в соответствие. Впрочем, его хватило человек на десять. Причем, из этого десятка у троих фамилии в выписке были изрядно перевраны. - Как такое может быть? – удивился командир дивизии. – Почему фамилии неправильно написаны? - Дело в том, - принялся ему разъяснять СПНШ, - что фамилии заступающей вахты подаются по телефону в рубку дежурного по дивизии, где дежурный по штабу или помощник дежурного по дивизии записывают их в специально для этого заведенный журнал. Потом этот журнал относят в строевую часть, где матрос на пишущей машинке печатает приказ и выписки. - Вы хотите сказать, что у нас безграмотные мичмана – дежурные по штабу или матросы в строевой части? Найдите грамотных! - Нет, товарищ капитан первого ранга. Я хочу сказать, что у нас плохая телефонная связь. - Ну, в таком случае, следует изменить порядок предствавления… - комдив ненадолго задумался. – Вот что мы сделаем - пусть помощники командиров кораблей лично вам подают списки заступающих. Так мы избежим этого слабого звена в лице матросов и мичманов. - Слушаюсь – отвечал СПНШ, делая пометку в своей записной книжке. Далее соответствие фамилий проверяли Тесемкин со старпомом в присутствии комдива и СПНШ. Первый зачитывал фамилии, а второй проверял их совпадение. - Так, - сказал комдив, по окончании сего процесса. – Что у нас дальше? - Проверка внешнего вида и формы одежды, а также знания функциональных обязанностей заступающей вахты - отвечал СПК. - Что ж давайте начнем – согласилось начальство. – Я и отсюда вижу, что у вас большинство людей не стрижено. А их внешний вид не поддается никакому описанию. В рамках людей, естественно. Это стадо бабуинов перед дележкой бананов в джунглях. Посмотрите на их внешний вид – голос комдива постепенно набирал обороты и частоту - Где журнал замечаний? - У меня – снова вылез Тесемкин – до того таскавший данный предмет под мышкой. - Вот с себя и начните записывать – не моргнув глазом отвечал комдив – не стрижен, плохо выбрит, старая шинель, потертое снаряжение кортика. Что еще? - Морда неуставная, ноги кривые, уши оттопыренные – мысленно продолжил Тесемкин, старательно конспектируя перечень собственных недостатков. - Тэ-э-к - между тем продолжало начальство – теперь идем дальше. Перед очами комдива вновь оказался дежурный по казармам. Медленно обойдя его по кругу, командир дивизии обратился к СПНШ: - Этот лейтенант может служить образцом в музее замечаний, если бы такой имелся на флоте. Но, поскольку его еще не построили, записывайте (последнее, похоже, относилось к Тесемкину). На описание недостатков формы одежды и внешнего вида лейтенанта у распреда ушло полстраницы. Шедший следующим матрос (рассыльный-дневальный дежурного по казармам) занял еще страницу. С него была снята черная бескозырка и по ней одной нарисована уйма замечаний – грязная, слабая пружина, выцвевшая ленточка, не маркирована, испорчена и т.д. - Вас, товарищ матрос, проще убить - займет меньше времени, чем устранение замечаний – резюмировал комдив, переходя к очередному «объекту проверки». В общем на осмотр только вахты казарменного городка ушло не менее двадцати минут. Такими темпами, прикинул Тесемкин, искоса окидывая взглядом ряды заступающей ДВС, мы и к утру не закончим. Далее шел мичман – заступающий дежурный по этажу БКП. С ним, с точки зрения Тесемкина, начальство обошлось довольно мягко. Правда, высказывания типа «в этой шинели вы страшны, как черт у Гоголя» им не записывались. Зато инструктаж относительно поддержания порядка на камбузе и руководства вестовыми занял не менее пятнадцати минут. Возможно. Он продолжался бы и далее, если бы не вмешательство старого (или сменяющегося) дежурного по штабу, выскочившего из подъезда казармы. Подлетев к командиру дивизии он доложил - Вам звонит заместитель командующего флотилией. - Передайте ему, что я провожу проверку развода и обязательно перезвоню попозже, если нет ничего срочного – отвечал комдив, прерванный на полуслове. Постояв с полминуты (видимо, визит дежурного по штабу прервал плавный ход его мыслей и теперь он никак не мог вспомнить, на чем остановился в инструктаже дежурного по этажу) комдив махнул рукой и перешел к густым рядам корабельной вахты. Вот тут и началась коррида… КЭП
