| | От | Сергей Зыков |  |
| К | Bevh Vladimir |  |
| Дата | 24.09.2003 06:21:22 |  |
| Рубрики | Стрелковое оружие; |  |
собссно сам расcказик.
Неплохо было бы проиллюстрировать его еще снимком Лично Ильича с Эрихо Хоннекером застывших в глубоком затяжном поцелуе...
=================================
ОРУЖЕЙНЫЙ ДВОР 1/97
БЫЛИ И НЕБЫЛИ
Каков его чин?
Жалую ему генерала!
Николай II
ПОЛКОВНИК
МОРСКОЙ
ПЕХОТЫ
У меня есть друг, оружейный мастер. Мастер он от Бога, руки золотые. Лучшего знатока оружия я не встречал. Двустволки любит старые, автоматы - новые. Договорились мы как-то ехать смотреть "Голланд", один дед продавал. Приезжаю вечером к другу на работу, он собирается: "Погоди, переоденусь и едем". Сижу, жду, выходит. Батюшки-светы, вот это да! Черный морской мундир, полковничьи погоны с красными просветами, на рукаве шеврон морской пехоты. - "Слушай, что за маскарад?" - Машет рукой: "Пошли, пошли, в машине расскажу". Рассказ его обильно пересыпался междометиями и идиомами, их я опускаю.
- Но той неделе закрываю вечером мастерскую, вдруг в дверях мужик в дубленочке, с футляром. Я ему: "Мастерская закрыта, приходите завтра". Он в ответ: "Я личный адъютант Генсека полковник такой-то". - "Кого адъютант?" - "Генерального секретаря КПСС товарища Брежнева". И корочки мне в нос - Комитет госбезопасности. Делать нечего, заходим: "Что случилось?"
- Понимаете, были в Завидове, убили кабана. Приехали в Москву, Леонид Ильич ставит ружье в пирамиду - левый курок не спускается. Любимое ружье, подарок Хоннекера. Генсек очень расстроен.
Открывает футляр, вытаскивает. Знакомое дело: завод имени Эрнста Тельмана, машинная гравировка, разные олени-медведи, сверху хром. Орех принудительной сушки лаком намазан, как соплями. Все блестит и сверкает, современная дешевка. Ну и Хоннекер! Все это я, конечно, про себя. Думаю - что могло приключиться? Скорее всего, дрянное дерево разбухло и зажало изнутри курок. - "Ружье намокало?" - "Так точно, в Завидове шел снег". - "Мне надо его разобрать". - "Извините, я должен присутствовать и видеть". Развинтил, снял колодку - так и есть, щечки изнутри коробленные. Снаружи-то лак броней, вот и поперло внутрь. Полукруглой стамеской пошире - раз, раз, по стружке снял, кинул масла, собрал. Порядок, все в ажуре.
- "Сколько я вам должен?" - "Ничего вы мне не должны. Передайте Леониду Ильичу - ружье в порядке, ни пуха ему, ни пера". - "Может, есть какие личные пожелания?". - "Передайте Генсеку, что я желаю ему здоровья и успехов. Лично для меня, спасибо, ничего не надо".
Назавтра я с утра заруливаю к мастерской, вижу - стоит черный "членовоз", и этот полковник вчерашний сидит на лавке, в форме. У меня сердце упало - не дай Бог, что стряслось! Выскакиваю из машины, он навстречу: "Не волнуйтесь, все в порядке. Леонид Ильич был очень рад, до полуночи играл с ружьем, все вас хвалил: "Какой мастер! За пять минут сделал!" Потом говорит: "Все-таки ты мне врешь. Не может быть, чтобы такому мастеру ничего не нужно. Завтра утром езжай, узнай и доложи - может, с квартирой помочь надо или с машиной, или что с работой?" - Вот я и приехал".
"Спасибо, - говорю, - мне действительно ничего не нужно. Квартира у меня большая, машина новая, заработки хорошие, работу я очень люблю. Так что не тратьте казенное время". - "Вы, видимо, не очень понимаете мои обязанности. Я личный порученец Генерального секретаря, выполняю его личные поручения, это и есть моя работа. Для служебных есть другие адъютанты. Вот, к примеру, бреют Леонида Ильича утром. Он спрашивает парикмахера: "Что тебе надо?" Тот просит прописать в Москву троюродного племянника. Генсек мне: "Сделай!" Я делаю. И так все время. Так что передать товарищу Брежневу?" - "Передайте Леониду Ильичу, что я желаю ему крепкого здоровья и успехов в руководстве страной. Ну, а уж мы за ним, как за каменной стеной. Извините, мне надо работать". В обед опять приперся. Чувствую - достает меня мужик. Он, видать, тоже не дурак, тоже сечет, говорит быстро: "Извините, фотография ваша есть?" Вытаскиваю из стола, он молча взял, козырнул, кругом - и укатил.
К концу дня является опять, со здоровым свертком. Меня от него уже трясет. - "Я доложил Генеральному секретарю. "Чудной какой-то, - говорит, - ничего ему не нужно". Потом спросил, какое у вас воинское звание. Как услышал, что вы всего-то капитан, обрадовался: "Нет, такой мастер не должен оставаться капитаном. Надо ему полковника присвоить. Делай, я все подпишу". Я сделал. Вот документы, обмундирование и все прочее". Я стою, как во сне, корочки листаю. Все верно - моя фотография, фамилия, "полковник". Только и спросил, как дурак: "Почему морской пехоты?" - "Сегодня пятница, короткий день. Застал знакомых только в ВМФ, а Генсек ясно приказал - присвоить звание полковника. Вы не летчик и не врач. Какого же еще "полковника" я мог придумать на флоте?"
- Вот, теперь ношу, ГАИ меньше цепляется,- закончил мой друг.
Я слушал рассказ, смешно было и грустно. Без сомнения, порученец исполнял свои обязанности исправно и даже с блеском, но почему-то вспомнился другой порученец, давно покойный. На его могиле странная для многих надпись: "Погиб в бою с частями Советской Армии... 1953 г.". Летом 53-го, в Подмосковье, он, полковник МГБ, до конца выполнил свои обязанности, защищая вместе с охраной госдачу Хозяина от штурмующих армейских частей. Наверно, отлично понимал, что силы слишком неравны и шансов нет никаких: не убьют сегодня, так расстреляют завтра. Очень уж много личных поручений было с блеском выполнено. Хреновая должность.
А.Н.