Приветствую. Кто может прокомментировать данные эпизоды с точки зрения наших и импортных архивов?
13 апреля 1943 года 1-я эскадрилья – к тому времени уже 34-го Гвардейского полка, - ведомая гвардии майором Кованевым, получила задание нанести бомбовый удар по гатчинскому аэродрому, с которого немцы в весеннюю распутицу вылетали бомбить Ленинград. В своих воспоминаниях И.Ф.Кованев так описывает этот боевой вылет: «Погода благоприятствовала выполнению задания. С высоты хорошо просматривались очертания Петропавловской крепости, каменные набережные Невы, опустевшие проспекты и улицы города. Линию фронта мы перешли на высоте 3000 метров, но едва миновали её, как эскадрилью и группу истребителей прикрытия внезапно атаковали «фокке-вульфы». Им удалось отсечь наших истребителей от бомбардировщиков. Разгорелся бой, из которого моя девятка сумела вырваться и продолжала путь к цели. Часть немецких истребителей последовала за нами. Дружный огонь штурманов и стрелков-радистов держал их на расстоянии. Вот меткой очередью стрелок-радист Леонид Курьин сбил одного стервятника; не выдержав напряжения боя, отвернул в сторону другой… Но и мы, не доходя до цели, потерял два самолёта. Я видел, как они, объятые пламенем, рухнули вниз, и сердце моё сжалось от боли за своих товарищей. Перед целью «фоккеры» отстали, - очевидно, полагая, что с нами расправятся зенитки. Но зенитчики, в свою очередь, видимо, надеялись на истребителей и не решались стрелять. Мы шли вперёд, строго выдерживая заданный штурманом Юрченко курс. Бомбы упали точно на аэродром. Десятки вражеских самолётов, стоявших вдоль бетонированной полосы, запылали, словно огромные факелы. Это был отличный удар, который надолго вывел базирующуюся здесь авиацию немцев из боевого строя. Только после нашего бомбометания, словно очнувшись, заработали фашистские зенитные орудия. Но было поздно, мы своё дело сделали. Пора было идти домой. И тут нас снова атаковали «фокке-вульфы». Их было много. Огненные иглы трассирующих пуль стремительно неслись к нашим самолётам и сзади, и сбоку, и сверху. Юрченко и Курьин сбили ещё один истребитель; от огня стрелков с других бомбардировщиков загорелся второй. «Шалишь, фриц, мы ещё посмотрим, кто кого!» Вдруг пулемётная очередь, прошив фюзеляж и правую плоскость моей машины, хлестнула по мотору. И тут я услышал в наушниках шлемофона протяжный стон. Оглянулся – на полу кабины лежит штурман Юрченко. «Неужели убит?» - подумал я с тревогой… - «Держитесь, ребята», - кричу, - «Не будем себя раньше времени хоронить!» А у самого мелькнула мысль: «Это конец! Подбитый, совсем беззащитный самолёт… Замолчал стрелок-радист, без сознания штурман, оба их пулемёта молчат… Правое крыло окутано дымом…» Повторный удар потряс правый мотор, он отказал, и самолёт стал резко снижаться. Фашисты были в полной уверенности, что с моим самолётом покончено, и с высоты наблюдали за его падением. Однако машина была управляема, резкое снижение предотвратило пожар: сильный поток воздуха сбил пламя; я (хоть и с трудом) вывел самолёт в горизонтальный полёт и, миновав руины Пулковской обсерватории, оказался в расположении своих войск. Печальным было возвращение: я привёз тяжело раненного штурмана Героя Советского Союза Фёдора Сергеевича Юрченко и убитого стрелка-радиста гвардии старшину Леонида Курьина. Его имя навечно занесено в список личного состава 34-го гвардейского авиаполка».
Что известно про летчика 44 БАП Маркуцу?
Толмачевский мост: Командование фронта приказало разрушить мост через реку Лугу в районе железнодорожной станции Толмачёво, чтобы воспрепятствовать противнику подвозить резервы к линии фронта по железной дороге. Цель прикрывалась сильным зенитным огнём и истребительной авиацией; осложняло задачу и то обстоятельство, что мост находился в 140-150 километрах от аэродрома базирования. Было несколько попыток поразить цель и с горизонтального полёта, и с пикирования, но они кончались неудачей. Как решить задачу наверняка и без потерь? И тут у нас с Ролиным возникла идея, которой мы поделились с командиром полка. Он в свою очередь доложил вышестоящему командованию. Впрочем, пусть мой рассказ продолжит Николай Михайлович, у него лучше получится. - Не прибедняйся, капитан, и у тебя язык не горчицей намазан. Ну да ладно. Мы предложили разрушить мост с малой высоты специальными бомбами МАБ-250, оснащёнными парашютами с тросами и крючьями. Над целью с помощью фалы, один конец которой привязан к бомбодержателю, а другой к вытяжному парашюту, открывается парашют, и бомбы с взрывателями замедленного действия, падая на мост, зацепляются крючьями за ферму. После ухода самолёта от цели на безопасное расстояние взрыватель срабатывает, и бомба взрывается. Нет необходимости говорить, что успех выполнения задачи зависит от того, насколько экипаж выдержит расчётную высоту. Чтобы убедиться в точности расчётов, нужно было провести несколько тренировок. Для этого в районе Кавголово построили макет моста. На полигон прибыли командующий Ленинградским фронтом генерал Говоров, командующий 13-й воздушной армией генерал Рыбальченко и другие военачальники. Экипажи самолётов в составе лётчика Лобача/штурмана Ролина и лётчика Глинского/штурмана Теренкова с подвешенными учебными бомбами имитировали бомбометание по мосту. Но тренировка проходила в спокойной обстановке. А как будет над настоящей целью? В светлую июльскую ночь пятёрка бомбардировщиков, ведомая гвардии майором Гречишкиным и штурманом гвардии капитаном Перегудовым, вырулила на старт. В её составе был и наш экипаж. Задача пятёрки – выйти к мосту и вызвать на себя огонь зенитной артиллерии. Это должен быть отвлекающий манёвр. Цель же должен в это время с малой высоты поразить экипаж старшего лейтенанта Глинского, вылетавший на три минуты позже нас. Все самолёты вышли в заданный район точно в расчётное время. Наша пятёрка начала ложную атаку на мост. Земля, раньше еле просматриваемая, ярко осветилась: это немцы пустили в ход все средства противовоздушной обороны. Экипаж Глинского в это время шёл на цель с юга – точно над железнодорожной колеёй, а бомбардировщики, сбросив бомбовый груз, выходили из зоны огня. Глинский на бреющем полёте идёт на мост. Время! Теренков нажимает на кнопку сбрасывателя – и бомбы с парашютами обрушиваются на цель. Всего несколько секунд «пешка» пробивалась через море огня, который слепил глаза, закрывал горизонт, но эти секунды были игрой со смертью! Самолёт резко взмыл в «мёртвое» пространство над фермами моста и ушёл от обстрела. Задание было выполнено - мост оказался выведен из строя. К сожалению, темнота не позволила сделать чёткий снимок результатов бомбёжки, - и нашему экипажу пришлось снова лететь в Толмачёво. Немцы всю злость за своё поражение решили выместить на нас. При приземлении на аэродроме я насчитал на машине два десятка пробоин, а часть левой плоскости отрезало, как ножом. «Цель оправдывала средства», - вслух сказал я: на проявленном фотоснимке отчётливо виднелись большие разрушения на мосту. Для его восстановления врагу потребовалось много времени.
Налет на станцию Симола (к знатокам финских потерь): В этот день наша дивизия бомбила финскую станцию Симола. Надо отметить, что этот налёт произошёл всего несколько дней спустя удара нашей дивизии по железнодорожному узлу Выборга, в котором мы сбросили свыше 200 бомб. Как говорилось позднее, тот бомбовый удар был действительно классическим. По сути дела, наша операция предрешила исход боёв за Выборг, - да и весь успех наших войск на этом направлении. В сводке от 17 июня генерал Говоров похвалил действия 34-го Гвардейского полка; о налёте сообщалось и в центральной печати. В частности, в сводке сообщалось о том, что в ходе налёта было разбито и повреждено 350 железнодорожных вагонов и платформ, уничтожено 10 складов с военными материалами, в 12 местах разрушены железнодорожные пути, произошло 8 взрывов большой силы, разбито несколько паровозов, разрушена водокачка. Всё это подтверждено аэрофотосъёмкой, произведённой во время бомбового удара. Это, так сказать, материальная сторона, - установить же потери противника в людской силе, конечно, невозможно. Впрочем, при подобной бомбардировке они, бесспорно, были немалыми.
Кто что скажет про налет 34ГвБАП и 58-го БАП на станцию Тапа 26.07.44?
Летчик Смирнов из 34 ГвБАП: Лётная карьера Смирнова складывалась неровно. Из училища его выпустили сержантом, направили на фронт. Здесь он совершил несколько боевых вылетов. Однажды по халатности на одном из аэродромов во время вылета Смирнов разбил самолёт; были жертвы. Его судили и приговорили к отбыванию наказания в штрафной роте. «Искупив вину кровью», Смирнов вернулся в полк. Сейчас на его счету около сотни боевых вылетов. Мне Леша Смирнов нравится. Небольшого роста, круглолицый, с весёлыми карими глазами и приветливой улыбкой, «Капрал» - как его все зовут - является душой любой компании, в какой ни окажется. На «Капрала» Лёша не обижается – свыкся с тем, что его обходят с присвоением звания. Ордена дают (у него их четыре) - а всё сержант. Забегая вперёд скажу, что уже в самом конце войны Смирнова, единственного в дивизии лётчика, президент США наградил американским Крестом «За лётные боевые заслуги». Наконец-то ему присвоили и звание лейтенанта. К концу года он был уже старшим лейтенантом, а вскоре в звании капитана его направили на учёбу в военно-воздушную Академию. Вот такие порой происходят метаморфозы!
44 БАП по 39 году, стрелок Федор Лагунов: В сентябре 1939 года полк по тревоге перелетел в город Белая Церковь. Началась польская компания. Я получил боевое крещение – сделал три вылета: мы бомбили и бросали листовки. Много приходилось летать в финскую войну. Однажды экипажу было приказано произвести разведку обстановки. Видим: движется большой обоз. Мы сбросили бомбы, обстреляли его из пулемётов. Правда, при этом сами получили немало пробоин, так как высота была маленькая. Вошли в облачность, я стал передавать разведданные и погоду. Вдруг машина вынырнула из облачности, и я увидел вражеский истребитель. Он, должно быть, не заметил меня, так как не проявил признаков беспокойства. «Истребитель справа!» - крикнул я командиру. Тот сразу дал правый крен и этим дал мне возможность лучше прицелиться. Я выпустил из пулемёта две большие очереди и, к своей радости, заметил, что самолёт загорелся и врезался в лес. Это была моя первая победа в воздухе, за которую в Кремле М.И.Калинин вручил мне орден…
